Господину Вану снился сон, потрясающий значимостью и красочностью – на узкой горной тропинке, ведущей к хижине, где он живёт, навстречу ему вышла богиня Гуа-Нинь, озарённая божественным светом. Она грустно посмотрела на онемевшего от восторга лекаря и сказала: « Ты, бедняжка, так и ходишь немытый и нечесаный. Никто не замечает тебя и не заботится. Давай-ка я помою тебе лицо». И она подняла свой кувшин высоко над головой, склонившегося в немом восторге, маленького человечка и, плеснув божественного элексира себе в ладошку, принялась заботливо обтирать лицо Гао. Присмотревшись в черты его лица и заглянув в глаза, богиня покачала головой: «Кто же это так изуродовал твоё лицо, малыш? Почему ты выбрал тропу, где встречаешь только злых людей?»

 Не зная, что ответить на непонятные вопросы, мальчик поднял взгляд вверх и…

 Эта чудесная сцена главной встречи жизни всплеснула невесомыми крыльями и устремилась куда-то вдаль, уступая место просыпающемуся сознанию потому, что Гао поднёс руку к лицу и коснулся поверхности в месте, куда упала очередная капля влаги. Получив подтверждение реальности омовения, восторженная натура Вана устремилась вслед за ускользающим видением заботливой богини, по-матерински ухаживающей за ним – девятилетним мальчишкой, по-прежнему ищущим свою маму.

 Но на лицо упала ещё одна холодная капля, потом ещё… и глаза непроизвольно раскрылись, втиснув сопротивляющееся сознание в тело пожилого человека, лежащего на циновке в мрачной предрассветной мгле комнаты, в крыше которой зияет большая дыра. По краям её свисают пучки соломы, на которых скапливается ночная сырость, норовящая укрыться внутри холодной комнаты и изредка падающая крупными каплями в плотную темноту. Сетуя на невезенье, поместившее голову Вана под отверстие, над которым ночь льёт слёзы расставания, лекарь перевернулся на другой бок, слегка отодвинувшись в сторону, но здесь плечо и рёбра натолкнулись на какие-то острые обломки, рассеянные по полу.

 Поняв, что сон утерян окончательно и порадовавшись за того мальчишку, которого богиня продолжает мыть и что-то объяснять, Ван, кряхтя, сел и осмотрелся вокруг.

 Столик, ещё вечером украшавший комнату, исчез, оставив за собой только мелкие обломки, в которых с трудом узнаются какие-то детали былой красоты. Сундучок, гордость господина Вана и коллега по профессии, валяется на боку, нелепо откинув крышку в странном положении и извергнув своё содержимое на стопку с одеждой.

 Произошло что-то непонятное, послужившее причиной бедствия. Это что-то или ворвалось сюда, проделав дыру в потолке или, наоборот, вырвалось отсюда через соломенную крышу, не позаботившись прикрыть её после своего ухода.

 Слово «позаботившись», а вернее, «не позаботившись» всколыхнуло воспоминание о словах богини о том, что никто не заботится о бедном беспризорном мальчишке и, совершенно согласившись с нею, Ван Гао сел лицом на восток и погрузился в молитву благодарности заботливому божеству.

 Раздавшийся стук в дверь и взволнованный голос старосты вырвали сознание целителя из глубин транса, позволяющего чувствовать присутствие благосклонного внимания Гуа-Нинь. Вот уж действительно, не везёт! День начался с бесцеремонности помех, обрывающих все приятные моменты жизни!

 Ван Гао открыл глаза и повернулся к входу. В дверном проёме виднелась встревожено-всклокоченная физиономия старосты, обводящая взглядом царящий беспорядок, на который сверху, через непредвиденное отверстие, струился радостный утренний свет.

 Найдя фигуру лекаря, сидящего посреди погрома и вопросительно смотрящего на него, староста затараторил, возбуждённо жестикулируя рукой, свободной от поддерживания его тела в полунаклонном положении.

 - Что творится, господин врач! Видно боги сорвались с цепей и принялись бесчинствовать в Поднебесной и почему-то, преимущественно, в моём доме! Им показалось мало вчерашней пляски мебели и вещей, не позволившей сомкнуть глаз ни мне, ни моей многострадальной супруге! Так этой ночью они выкинули нечто ещё более ужасное! И прошу отметить, что и грибов вчера вечером мы не ели, так что произошедшее не спишешь на плохое пищеварение!

 - Посреди ночи я вдруг проснулся, обнаружив себя рядом с женой, моей женой, но связанной, подобно шелковичной личинке и мычащей что-то мне в лицо! Её глаза, несмотря на кромешную темноту, обливали меня немым ужасом и умоляли о чём-то!

 - Сначала я подумал, что это мне снится – насмотрелся на красоток губернаторского дворца и вижу такой сон, но потом почувствовал, что кто-то обматывает и меня тонкой верёвкой. А открыв рот, чтобы закричать, я получил в него кусок глины, завёрнутый в тряпку…

 - Какой-то человек, бывший до этого сзади меня, больно ткнул меня кулаком в живот, отчего у меня перехватило дыхание и исчезло желание кричать. Потом меня о чём-то спрашивали, что-то искали и, наконец, ворвался какой-то верзила, вооружённый ножом, не говоря ни слова, одним махом рассёк верёвки, вместе с ночными халатами нам обоим и скрылся.

 - Можете представить наше состояние! Естественно, ни о каком сне не могло быть и речи! До сих пор не понимаю, как им удалось проникнуть в дом, не повредив запоров, которые я делал сам и которые надёжно служили до этого. Вот я и говорю, что здесь явно не обошлось без вмешательства демонов, разгневанных на меня за что-то… или богов…

 - У вас, как я вижу, тоже побывали… только здесь они предпочли другой путь, более короткий, - староста указал взглядом на дыру в крыше. – С такими визитами не знаешь, чего ждать дальше. И всё началось с благосклонного внимания губернатора! Вот уж, действительно, не знаешь, а выиграешь ли что-нибудь от близости всесильных!

 - Да, кстати, вас уже ждут носилки !

 Голова старосты исчезла, оставив ошеломлённого лекаря наедине с образами бурной ночи, красочно изображёнными рассказчиком. Где-то в глубине его сознания шевелились другие картины, дополняющие эти зарисовки, но почему-то не хотелось даже дотрагиваться до уголка, где они обитали. Поэтому, решительно отметя все помехи, господин Ван принялся собираться на визит к губернатору.

 Поднявшись на ноги и сделав первый шаг к нише, где можно было умыться, он скривился от неожиданной боли в левом бедре. Прострел был сильным и охватывал всю глубину тканей. Осторожно повернувшись в сторону и задрав рубаху, лекарь начал рассматривать, непонятно как оказавшуюся здесь, рану, покрытую смесью запёкшейся крови, сухих трав и древесной золы.

 - Что за странность, - пробормотал он вслух. – Должно быть, я наткнулся в темноте на какой-то острый бамбуковый шест и проколол ногу. Ещё одно свидетельство важности сновидения – оно заслонило собой реальные события вчерашнего вечера…

 Он покачал головой и сокрушённо продолжил: - …и я упустил самую важную часть его… Надо, не мешкая, попросить прощения за невнимательность у богини и принести ей что-нибудь в жертву.

 Обведя взглядом скудное содержимое убранства комнаты, лекарь остановил его на изящно изогнувшемся силуэте маленькой змейки, застывшем рядом с аккуратно сложенным праздничным халатом. Осторожно приблизившись и присмотревшись, он взял бронзовую заколку для волос и стал с восхищением её вертеть в руках.

 - Мало того, что богиня пожалела меня, стала умывать и, возможно, затем расчесала, она ещё и оставила мне такой великолепный подарок, как намёк на важность заботы о моей причёске! Ай-яй-яй… Видно сегодня мне предстоит прожить очень важный день моей жизни. Всё знаменует приближение чего-то значительного…

 Умывшись и тщательно расчесав волосы, господин Ван заплёл косу и украсил её основание подарком богини. Накрыв голову шапочкой и прихрамывая, он направился к выходу, преисполненный осознанием исключительности событий грядущего дня…

 Путешествие до дворца губернатора промелькнуло незаметно для, погружённого в торжественные раздумья, целителя. Подивившись скорости, с какой он очутился во дворе резиденции, лекарь не обратил внимания на окружающую тишину и отсутствие людей. Только одинокая фигурка худенького юноши нелепо возвышалась посреди построек, украшенных ярко раскрашенными крышами, и суровых стен, заслоняющих мир человеческой суеты от этого очага мудрости и спокойствия.

 Подойдя к господину Вану, юноша низко поклонился и еле слышно сказал, что господин губернатор с нетерпением ждёт приятной возможности видеть знаменитого учёного…

 В некотором замешательстве, Ван Гао замешкался и, затем, обеспокоенно спросил, уверен ли молодой человек в том, к кому он обращается.

 Побледневший юноша, запинаясь, начал объяснять, что ни в коей степени он не хотел обидеть чем-либо уважаемого алхимика, слава которого заставляет всех трепетать в глубочайшем почтении, и просит простить неуклюжесть фраз, выбранных им для приветствия.

 Осознав, что речь идёт всё-таки о нём, лекарь поощрительно кивнул головой и ободряюще похлопал подростка по плечу, от чего глаза того распахнулись в волне испуга, лицо лишилось красок, побледнев. Если бы Ван Гао не удержал его, юноша, наверняка бы, шмякнулся на плиты двора, потеряв сознание, но железная хватка пальцев, вонзившихся в плечо, прострелом боли отмела возможность потери сознания и помогла вспомнить об обязанности, возложенной на его плечи. Всё ещё ошалевший от разнообразия шока, но собравший остатки воли в кулак, молодой человек направился к входу дворца, стараясь выскользнуть из капкана руки гостя. Осознав способность юноши самостоятельно держаться на ногах, алхимик поспешно освободил его плечо и двинулся следом за, почти бегущим провожатым.

 Весь путь по коридорам и переходам до личного кабинета губернатора, господина Вана преследовало ощущение непривычной окружающей пустоты и оцепенения, охватившего умы и натуры жильцов дворца.

 Губернатор встретил гостя приветливой улыбкой и радостным восклицанием:

  - Вы продолжаете меня удивлять, уважаемый господин Ван. Сегодня вы сломали ещё одну традицию, грустную, тем, что явились на аудиенцию сами, а не на траурных носилках. Рад вас видеть в добром, надеюсь, здравии и приглашаю разделить со мной утреннюю трапезу.

 Не дожидаясь ответа, он повернулся к нише, ведущей в соседний покой и скрылся, сделав лекарю знак следовать за ним.

 Низкий столик, разукрашенный ажурной резьбой, был уставлен разнообразными лакомствами. Два чайных прибора располагались по краям, указывая места для хозяина и гостя. Три чайника, в форме драконов, взмывающих в облака, образовывали центральный треугольник этого алтаря мирских радостей.

 Опустившись на одну из подушек перед столом, губернатор указал на место напротив, доставшееся целителю, и потёр ладони, в предвкушении получения удовольствий.

 - Возможно, вас удивили изменения, проведённые во дворце со вчерашнего дня. Вы заставили меня по-настоящему задуматься о манере управлять делами семьи и региона, доверенного мне императором, (да будет вечно славиться его имя в тысяче провинций империи).

  Я, вдруг, обнаружил собственную халатность, за которую других я бы покарал немедленно. Вчерашний вечер я посвятил первичному исправлению и очищению своего окружения и рад, что уже чувствую его эффекты.

 Вы открыли мне глаза на рассадник предательства, отравляющий своим зловонием (не к столу будет сказано) атмосферу моего дома и семьи. Вчера вы убедительно продемонстрировали превосходство (не в обиду будет сказано) какого-то неизвестного лекаря из горного захолустья перед хвалёными докторами и охранниками - «щупачами». Как меня вчера осенило, если я имею своих осведомителей (и не один десяток) в каждой влиятельной семье врагов, то, сколько же таковых находится на службе у меня, заботливо приставленных ко всем, мало-мальски существенным обязанностям.

 Вы можете полюбоваться на начальные плоды моей деятельности, - он небрежно махнул в сторону широкого окна, открывающего вид на красивый сад экзотических растений.

 Ван Гао бросил восхищённый взгляд на разнообразие диковинных цветов пестреющих буйством красок на фоне сочной темно-зелёной листвы, кивнул головой и обернул своё внимание к губернатору.

 Не обнаружив желаемого эффекта, тот замахал рукой в знак протеста: - Нет, нет, вы не заметили самого существенного! Посмотрите на стены, обрамляющие мой сад размышлений. Ха-ха-ха… Теперь, это, действительно, сад размышлений… о бренности бытия, о ничтожности жизни, о капризности судьбы…

 Доктор повернул голову в направлении взгляда хозяина и всмотрелся в восхитительные узоры красок, форм буйства жизни. Это явно не то, что восторженно воспевал губернатор…

 Он поднял взгляд чуть выше и похолодел от ужаса – над стеной, ограничивающей царство пышности фантазии природы, возвышался плотный ряд шестов, украшенных разноцветными полотнищами с иероглифами посередине. На конце каждого шеста была водружена чья-то отрубленная голова, распахнувшая рот в немом оскале усмешки смерти.

 Удовлетворённый произведённым на лекаря эффектом, губернатор продолжил излагать свои вчерашние озарения:

 - В силу невозможности достоверно узнать, кто из слуг и чиновников предатель, а кто – нет, пришлось устранить всех, тем более, что вы вчера убедительно доказали их беспомощность…

 - Теперь придётся искать новую группу работников, но есть обнадёживающее начало – я приглашаю вас, уважаемый господин Ван занять почётное место первого смотрителя чужих намерений – так называется самый почётный пост моих охранников.

 - Естественно, у вас не будет недостатка ни в чём. Вы получите поместье в пригороде, унаследованное от бывшего мошенника, занимающего этот пост, - губернатор указал в окно. – Третья голова слева.

 - Оплату будете получать и деньгами и рисом, так что недостатка у вас не будет ни в чём.

 - Главное для меня – ваша преданность и умение читать чужие мысли. Первое вам предстоит доказать службой, а второе вы с блеском продемонстрировали вчера. Так что угощайтесь, уважаемый господин Ван, обдумайте требования, необходимые для хорошей работы, и с завтрашнего утра приступайте.

 Целитель растерянно хлопал глазами, ошарашено озирался, пытаясь найти слова и выражения, чтобы объяснить свою неготовность принять такое щедрое и заманчивое предложение, но губернатор, видимо, поняв охватившие его сомнения, великодушно пришёл ему на помощь:

 - Разумеется, вы – опытный, испытавший многое в жизни, человек – понимаете, что если бы вы не обладали талантом такого высокого уровня, я не мог бы вас оставить в живых после всех откровений, разделённых нами…

 - Я даже рассматривал возможность ослепить вас, чтобы не опасаться быть покинутым вами, но меня взяли сомнения по поводу сохранения всей глубины ваших возможностей после этой шокирующей процедуры. Поэтому, - это остаётся, как альтернатива вашему согласию и радости разделить со мной бремя защиты моей жизни.

 - После окончания нашего завтрака, вас сопроводят ещё раз в деревню, где вы остановились, чтобы забрать  ваши вещи и всё необходимое, что вы сочтёте нужным. А, затем, вы проведёте вечер в компании меня и моего сына, мы устроим праздник по случаю очищения дома и помыслов. Такова повестка дня, отмечающего новую эру в правлении великого клана Цзы.

 - Ну и последнее – из праздного любопытства позвольте спросить, как у вас оказалась одна из знаменитых заколок «буйство жизни», доставшихся дочке моего военного советника от её матери, когда та умерла, и с которыми она никогда не расстаётся?

 Лекарь остановил ничего не понимающий взгляд на улыбающемся лице губернатора, который, видя растерянность гостя, довольно ухватился за свою бородку и захихикал.