Минуло четыре дня напряжённой работы врача, завершившего лечение губернаторского сына, а, затем, извлекшего из печени правителя «злые камни».  Вечерами - же, когда наступало время  дворцовой суеты и дипломатических встреч, за работу принимался первый смотритель чужих намерений, прохаживаясь по секретным коридорам, соединяющим небольшие нишки рядовых читателей мыслей. Объединяя их усилия со своими, он старался выявить самые потаённые замыслы гостей, стремящихся на приём к губернатору, и убедиться, что нет никакой опасности для правителя.

 Когда же поток прибывающих иссякал, в огромных залах шли оживлённые политические дискуссии, устраивались пышные застолья и бурлила праздничная атмосфера, Ван Гао мог удалиться в отведённые ему покои «павильона багряных орхидей», где, после ужина, чаще всего садился в небольшом садике, рядом с крошечным водопадом, и погружался в медитацию наслаждения журчанием времени.

 Вот и сегодня он удобно расположился на толстом верблюжьем ковре в позе «насытившегося карпа» и устремил внимание к звёздам, мерцающим над головой. Бездонное чёрное небо было усыпано пригоршнями «небесных светлячков», которые, выполняя волю бессмертных, передавали живущим на Земле существам напутствия на завтрашний день. Те, кто не ленится обращать своё внимание вверх и вбирает световые пульсации в глаза, чтобы отразить их в глубине своей души, получают знания и советы, как лучше преодолеть трудности, ожидающие нас завтра.

 Расслабив глаза и начав медленно вращать энергию в глазных впадинах в направлении «перемалывания мыслей», алхимик позволил этому процессу опустошить голову, затем, опустил внимание в тело, чтобы растворить его в расслаблении. Почувствовав какое-то неприятное напряжение в боку, на котором он лежал, лекарь медленно запустил руку подмышку и извлёк оттуда заколку, выпавшую из волос и затем впившуюся в рёбра. Продолжая держать её в руке, он всё более расслаблял зоны тела, следуя сознанием всё ниже и ниже, пока не оно не выпорхнуло из кончиков пальцев ног и не устремилось к звёздам…

 Устранив преграды, возведённые рассудком на входе в «колодцы души», целитель позволил звёздной энергии хлынуть внутрь размякшего тела. Сначала стали пульсировать несколько крошечных зон в голове, обладающие особой чувствительностью к воздействию потока. Потом откликнулись другие, дремлющие где-то в глубине, постепенно пробуждая всё большее количество себе подобных в разных участках тела.

 Между небесными светлячками и мириадами угольков внутри человеческой оболочки возникли и стали укрепляться светящиеся нити, по которым струился пульсирующий поток жизненных сил, которыми Дао наделяет каждого из своих детищ. В итоге такого воздействия, тело становится энергетическим отражением рисунка звёздных сочетаний в меньших размерах, подобно небольшой лужице чистой воды, способной воспроизвести всю полноту и сложность висящей над ней небесной громадины.

 Теперь наступает самый интересный момент – вслушивание во внутренние вибрации, впитывание божественного Знания, струящегося на, отдыхающую во мраке ночи, Землю. В самых сокровенных недрах натуры пробуждается истинный разум, вступающий в диалог с небесным покровителем. Насыщаясь силой и свежестью, устремлённой сверху, существо залечивает ушибы, полученные днём в тело и душу, находит путь судьбы, предначертанный Небом для каждого создания, усиливает связь со своей путеводной звездой.

 Перед внутренним взором Гао поплыла вереница сцен событий, коснувшихся той или иной гранью его жизни в недалёком прошлом. Тени людей скользили, жестикулируя, общаясь между собой и не обращая ни малейшего внимания на зрителя, распростёршегося на дне маленького колодца, зажатого между высокими каменными стенами.

 Вдруг, совершенно неожиданно, заставив натуру лекаря похолодеть от ужаса, над ним повисла огромная, распахнувшая пасть в немом оскале ярости и раздувшая яркий узор капюшона, голова кобры. Заслонив собой продолжающих приветливо подмигивать небесных собеседников, она, то приближалась почти вплотную к омертвевшему и не способному отвести взгляд, человеку, то отдалялась от него, устремляясь ввысь и почти теряясь среди искорок звёзд…

 Меня просто вышвырнуло в реальный мир волной смертельного страха, окатившего тело и душу, покрывшего их испариной и мурашками одновременно. Лотос Тай Цзы окутал меня защитной плёнкой энергии, сквозь которую рванулся вверх дракон, ища источник опасности и готовый сражаться…

 Контраст между внешним спокойствием, безмятежностью ночного неба, мягкими трелями пичужек, стрёкотом цикад и ледяным ураганом паники, пронёсшимся внутри меня, жёстко хлестнул по нервам, заставил вскочить и оглядеться. Никакой змеи не было и в помине, ни вокруг, ни в небесах. Охватив окружающее пространство энергетическим видением, я тоже ничего не обнаружил…

 Немного успокоившись, я снова сел на ковёр, затем, подумав, даже лёг в позу, в которой накатила эта чертовщина. Расширяя зону внимания, я пытался обнаружить что-то подозрительное, наталкивался на таковое, но всё оказывалось не тем.

 Тогда решил попробовать другой способ поиска – временной, и стал прокручивать случившееся в обратном направлении, шагая в прошлое и внимательно оглядывая его закоулки. Вот я лежу перепуганный, оцепеневший, таращась в пустое небо…, вот нежусь в ручейках энергии звёзд…, вот – блаженствую, расслабляясь…

 Ничего…

 Может быть, я вздремнул и привиделся жуткий кошмар? Может быть, расслабление и энергетическая активность пробудили какой-то страх, спрятавшийся в глубине натуры и поджидающий удобного момента, чтобы выпрыгнуть наружу? А может, моего доверчивого лекаря накормили какой-нибудь гадостью, какими-нибудь грибочками, насылающими мерзкие видения?

 Продолжая ломать голову над причиной, не желающей обнаруживаться, я опустил взгляд на предмет, зажатый в левой руке…

 Заколка, та же заколка – один из двух предметов, оставленных на память человеком, чуть не отправившем меня на преждевременную встречу с Дао. Окинув её энергетическим взглядом, я увидел магическую спираль, извивающуюся вокруг тела металлической змеи и находящуюся в возбуждённом состоянии.

 Уж не является - ли эта безделушка причиной испытанного взрыва страха? А, вернее, не это – ли заклятье, оберегающее фигурку, взорвалось таким пугающим видением?

 Охватив и предмет, и магическую защиту энергетическим облаком, не позволяющим ничему внешнему помешать анализу, я начал изучать глубину и силу наложенного заклятья.

 Почувствовав моё вмешательство, спираль колдовства оживилась, наполнилась агрессией и ядовитостью.  Когда - же я начал разбираться с её составными частями, определяя их глубинную суть, из неё просто выплеснулась струя злости, стремящаяся ужалить меня в лицо, а затем, приняла образ змеи, раздувающей капюшон вокруг головы и начавшей танцевать в поисках выхода из западни.

 Одно, по крайней мере, стало ясно – это заклятье было разбужено энергетической активностью лекаря и проявило свою истинную суть. Другая особенность, наоборот, затуманивала произошедшее, – кто-то, очень хорошо владеющий магией, находится где-то рядом и этот кто-то очень не любит лекаря Вана. Удивительно, что мой доверчивый приятель не попал ещё в магические сети…

 А, может быть, уже и попал…

 Обволакивая каждую проявившуюся деталь дополнительной защитной оболочкой, чтобы избежать возможных ловушек, я постепенно погружался в глубину жизни заколки и окружающей её магии. Вот начал проявляться силуэт её хозяина, сначала неясный, а, затем, всё более определённый. Вокруг него всё время клубились силы колдовства, берущие своё начало из мира мёртвых и проклятых.

 Стараясь быть незаметным, не тревожить энергетическое пространство, не проявиться чужаком в мрачном зеленовато-жёлтом облаке колдовства, я скользил вглубь, поближе к человеку, а может быть и не человеку, живущему в этом мире, общающемуся с проявлениями его и использующему предоставленные возможности.

 Описывая большой круг, я стремился занять место, с которого можно было бы разглядеть его лицо, но, словно ощущая моё передвижение, колдун тоже поворачивался понемногу, следуя тому - же направлению. Первым порывом у меня возникло желание броситься к нему, схватить энергетическими когтями, устремить в атаку дракона, смять, бросить на землю тело и заглянуть в лицо, но что-то останавливало, удерживало, подсказывало безрассудность открытого нападения, где-то рядом таилась серьёзная угроза.

 Завершив второй круг и не достигнув желаемого результата, я оставил попытки познакомиться с колдуном и продолжил погружение во время.

 Пространство стало принимать очертания тесного грота, с торчащими из стен острыми осколками камней…

  Мужчина лежит в центре пространства, извиваясь и дёргаясь…

 Приблизившись и всмотревшись, я понял, что он лежит на женщине, обнажённой, изгибающейся в страстных порывах, а голова её скрыта маской, изображающей морду свирепого тигра…

 Непроизвольно застыдившись своей нескромности, я поспешил отодвинуться и продолжить путь в недра неизвестного мне колдовства. Видимо, этот порыв, заставивший меня забыть на мгновение осторожность, потревожил какие-то нити пространства и насторожил его потому, что мужчина вдруг замер, вслушиваясь в окружающее состояние, поднял голову, медленно повернул её и взглянул на меня.

 Его глаза засветились зелёным огнём, брызнувшим ко мне и начавшим охватывать мой контур. Поняв, что поздно пытаться скрыться в других уровнях энергетического мира, моя натура застыла на месте, собирая внутренние силы и удерживая языки зелёного пламени на некотором расстоянии от своих границ. К тому же лицо, повёрнутое ко мне, было лицом человека, ставшего причиной моих невзгод, побудивших меня ненавидеть человеческий мир, лицо военачальника Чжана.

 Отодвинувшись от тела, лежащего под ним, он сел на колени, развернулся ко мне и захохотал. Женщина оставалась лежать неподвижно некоторое время, а затем, тоже села и повернула ко мне оскаленную тигриную пасть.

 Пространство вокруг нас ожило, заколыхалось, начало пульсировать и затем устремилось ко мне, резко сокращаясь, сжимая меня в тисках, всё более жёстких и яростных. Откуда-то появились образы чёрных людей, молчаливо стоящих в круге, сложив кисти рук в замысловатую мудру, и всосались сжимающимся пространством.

 Возникла странная магическая картина четырёх человеческих черепов, ромбом висящих в воздухе, внутри которых горели язычки пламени плошек масляных светильников. В центре ромба перекатывала волны гибкого зелёного тела огромная змея, поворачивая голову, с высовывающимся длинным раздвоенным языком, во все стороны. Я едва успел рассмотреть этот образ, как он уже тоже исчез, впечатавшись в густеющее пространство вокруг меня.

 Какие-то магические формулы, образы, расплывчатые видения всё более стремительно возникали из ниоткуда и исчезали, впившись в тело шара, охватившего и сковавшего меня.

 Двое зрителей продолжали смотреть на происходящее со мной, не шевелясь и не обращая внимания на свою наготу.

 Вот появился колдун, стоящий до этого на страже входа в магическое пространство этого клана (я понял серьёзность представления по важности и множеству использованных атрибутов), раскинул руки в широком жесте объятия и тоже вплавился в шар. Теперь моё любопытство было удовлетворено потому, что влетел он в энергетическую массу лицом ко мне и я узнал в нём того старичка, который заботился и опекал меня во время пребывания во дворце семьи Чжан.

 Военачальник выпрямился во весь рост, став огромным полудемоном, огляделся вокруг, не спеша наклонился ко мне, осторожно взял застывший мутнозелёный шар двумя пальцами правой руки, поднял вверх и опустил в раскрытую левую ладонь. Склонив голову, он приблизил его к глазам, рассматривая все детали застывшего узора, центральной частью которого являлась моя фигура, застывшая (хочется верить) в достаточно приличной позе. Вдоволь насладившись видом пленника в обрамлении хитросплетения магического капкана, он повернулся к женщине, продолжающей неподвижно стоять рядом и что-то, видимо, сказал. Она раскрыла левую ладонь и подождала, пока шарик не перекочует на предоставленное место. Затем, тигриная морда склонилась надо мной и, покачиваясь из стороны в сторону, принялась разглядывать творение. Несколько раз она поворачивалась к военачальнику, что-то говоря, но до меня не доносилось ни звука (какие могут быть звуки в мире энергии?) и движения губ были не различимы (зачем двигать губами, чтобы общаться в мире энергии?).

 Наконец, решительно тряхнув головой, тигрица подняла правую руку вверх и сдёрнула звериный покров с лица, превратившись в очень хорошо знакомое мне лицо моей подружки Мифэн. Военачальник рассмеялся и что-то потребовал у неё, в то время, как я, оцепенев ещё и внутри, впал в прострацию совершенного непонимания происходящего.

 Послав мне воздушный поцелуй, Мифэн сделала ручкой изящный жест перед своим очаровательным личиком и медленно (отвратительно медленно) стала менять черты. Процесс продолжался очень долго, растягивая время до почти полной его остановки, пока не возникли основные контуры лица Ши, с ненавистью смотрящей на меня.

 Весь долгий процесс превращения и уверенность, что теперь я вижу истинное лицо женщины, нисколько не помогли мне избавиться от столбняка. Я смотрел, выпучив глаза и забыв обо всём остальном…

 Мой шарик положили в услужливо раскрытую для этого пасть тигра, на широкий ряд желтоватых коренных зубов нижней челюсти, прочитали что-то соответствующее случаю, аккуратно опустили крышку верхней челюсти, так чтобы я оказался между зубов. Я очутился в мире пасти, лишённый возможности видеть что-либо иное, кроме неприятно угрожающего вида клыков, нависающих над выходом неожиданной тюрьмы. Затем и пространство где-то вокруг головы хищника стало покрываться узором охранной магии.

 Наверное, мне повезло, что Мифэн-Ши скрылась из виду, освободив мой рассудок от оков оцепенения. Поняв бессмысленность прямой попытки освобождения, и поблагодарив судьбу за дар звёздного странника, я оставил оболочку, нелепо завязшую в магическом панцире, забавлять своим растерянным видом желающих полюбоваться на неё, и перескочил в другой уровень энергетического мира.

 Ещё три несложных перехода и вот я уже в своём родном теле, безмятежно валяющемся на уютном ковре в отвратительно очаровательном садике. Саднящая боль снова вспыхнула в груди, став доказательством правоты слов Лотоса Тай Цзы о том, что я безнадёжно отравлен. Гнев и несогласие с несправедливостью этого мира толкала меня на какие-то действия. Невозможно было оставаться пассивным наблюдателем за робкими попытками моего родственника, уважаемого господина Вана, что-то выяснить и влиять на окружающую обстановку.

 Скинув облачения, достойные придворного первого смотрителя чужих намерений, и оставшись в нижнем белье, я прошёл в личные покои господина Вана, нашёл халат и посох и опять вышел в садик.

 Глубоко вздохнув, в тщетной надежде стряхнуть видения совокупления военачальника со своей дочкой, и поняв, что эта сцена ещё долго будет преследовать меня, я запрыгнул на узкую стену, затем бесшумно перебрался на крышу, чтобы через тридцать четыре биения сердца оказаться в пустынном пространстве узкой улочки, лежащей сзади дворца губернатора.