«-Дедушка Дэ, - подняла голову Мифэн, с укором глядя на настоятеля, стоящего перед ней – ты вытащил меня наружу потому, что хочешь помешать Ланю общаться с другим учителем?
-Ты боишься, что его влияние будет сильнее твоего?
- Опасаешься, что Лань предпочтёт небесного учителя земному?
- Ты запер его, чтобы держать рядом с собой, не позволяя чему-то новому проникнуть в сознание и отвернуть от тебя?
-Ты – же видел, что он делал с нами, как он старался помочь нам?»
По мере произношения вопросов Мифэн всё более утверждалась в справедливости своих озарений и её, припухшее от пролитых слёз, личико наполнялось справедливым негодованием. Осознание несправедливости действий ревнивого наставника заставило её забыть усталость, опустошённость, заполнившие тело и сознание во время долгого энергетического путешествия.
Продолжая сидеть, сжавшись в комочек, перед камином монастырской кухни, в котором жарко полыхало беззаботное пламя, она смотрела на лицо настоятеля, ища в его чертах следы раскаяния или смущения, как свидетельство своих подозрений.
Не обнаружив никаких последствий действия безжалостных обвинений на лице, продолжающем выражать задумчивую внимательность, Мифэн глубоко вздохнула, заполнив себя воздухом для следующей тирады, предназначенной пробить невозмутимость старого ревнивца. В её памяти всколыхнулась цепь событий минувшей ночи, полёт в неизвестность рядом с Ланем, встреча с могущественной личностью божественного УЧИТЕЛЯ и бесцеремонное вторжение рассерженного настоятеля.
Словно разъярённый демон, настоятель ворвался в темноту подземных закоулков, взвалил сопротивляющуюся изо всех сил девушку себе на плечо и поволок к выходу, несмотря на все её протесты.
Гроздь вопросов, раскрывших истинную причину грубости, должна была пристыдить или хотя бы охладить пыл глухого возмущения, клокочущий где-то в недрах затянувшегося молчания настоятеля. Вместо этого в глубине его прищуренных глаз заплясали огоньки ярости, готовой обжечь своим жаром дерзкую девчонку, хотя это могли бы быть и отблески пламени.
Осторожно выдохнув воздух, Мифэн решила не искушать судьбу, испытывая терпение настоятеля, и опустила взгляд в продолжающемся молчании несобеседника.
Вспомнив Ланя, вырванного из состояния блаженства растворения в лотосе, и брошенного заново на растерзание озверевших страданий и мучений во мраке горного чрева, девушка опять беззвучно заплакала.
Настоятель продолжал молча стоять перед наполненной горем и состраданием фигуркой, подрагивающей плечиками в ритме рыданий.
«- Ну что делать с ней? – думал он. – Заговорить сейчас и отбросить этим ощущение непростительности её действий, - значит, поощрить её на будущие глупости, исход которых может быть опасным для неё. Если же продолжить нагнетание напряжения – её натура может не выдержать и сломаться. А она так редка у людей, с такой силой веры в справедливость и желанием отстаивать её проявления!»
В размышлениях, настоятель взял две чайные чашки на сушильной полке и наполнил их травяным отваром из чайника, стоящего на краю раскалённой плиты камина.
Опустившись на землю рядом с продолжающей плакать Мифэн, он осторожно поставил перед ней одну из чашек и принялся звучно отхлёбывать ароматную жидкость из другой.
Подняв на него глаза, из которых продолжали струиться ручейки безутешных слёз, Мифэн силилась понять и разглядеть сквозь пелену, застелившую её зрение, причину странных звуков.
«-Давай попьём немного чаю, чтобы согреть тело внутри после опустошающего события, - примирительно произнёс Дэ. – То, что ты готова сделать для Ланя – очень хорошо. Ему сейчас действительно необходима поддержка и помощь. Тем более, что ты влияешь и на его натуру, возвращая ей цельность, потерянную в пору твоего освобождения из демонических пут.»
Настоятель подождал, пока Мифэн возьмёт чашку и начнёт послушно глотать согревающий напиток, а затем ещё более спокойно продолжил:
« - Тот, кто пришёл в жизнь с такой судьбой, как Лань, обладает способностью учиться у каждого существа, обладающего знанием в какой – то области. Уже сейчас, всего за небольшие тридцать лет жизни, сотни учителей поделились с ним ценностью своих знаний. Даже ты являешься одним из них, дав Ланю знание твоей неповторимой натуры и необычного взгляда на жизнь.
Я также являюсь одним из этого множества, которое неизбежно будет расти, по мере движения Ланя по своей судьбе. Важность каждого из нас не измеряется количеством времени, проведённого рядом с таким учеником, а весомостью знания, разделённого с ним.
Лань – это редкий ученик, основным учителем которого всегда будет он сам. Он обладает врождённым стержнем знания, вплавленным в каждое действие, но, вместе с тем, раскрыт для любого внешнего воздействия, способного обогатить, всколыхнуть или испытать его на прочность.
Зная это, как я могу ревновать его к потребностям поиска, являющимся основой смысла его жизни?
Продолжая заботиться о нём, разве я могу остаться равнодушным к найденному источнику знания, который неисчерпаем и необычен?
В моём опыте было несколько подобных встреч, которые изменили меня и позволили смотреть на окружающий мир иначе – объединяя взгляд жителя Земли с видением мудрых существ, смотрящих извне на наше барахтанье. И вообще, есть два типа учителей.
Первый подобен роднику, готовому напоить свежей водой знания каждого, кто нашёл его. Путник может пить сколько хочет или сколько сможет вобрать, чтобы потом продолжить свой путь. Такой учитель не задерживает и не отталкивает страждущего – сила знания, переданная им, должна вершить судьбу ученика.
Второй тип похож на колесо, надеющееся катиться по тернистой дороге жизни, как можно дольше. Каждый ученик становится спицей, укрепляющей обод, и делающей колесо устойчивым к передрягам. Учитель стремится собрать как можно больше последователей и удержать их себе на потребу. Он рассматривает каждого ученика, как часть себя, выстраивая свою целостность и используя все приобретённые полезные качества».
Настоятель услышал лёгкие шаги на террасе, повернул голову к выходу из кухни и обнаружил, что рассвет уже высветлил небесные глубины. В проёме двери появился брат, отвечающий за поддержание огня для приготовления пищи.
Увидев настоятеля, сидящего с Мифэн перед очагом, он замер на пороге в нерешительности, готовый исчезнуть, тем более, что огонь уже вовсю полыхал в очаге.
«-Заходи, брат, занимайся своими обязанностями, не обращая на нас внимания – обратился к нему настоятель. – Тем более, что мы закончили наше обсуждение возникшей проблемы и теперь самое время дать ей найти своё положение внутри наших натур».
Он повернулся к Мифэн и сказал: «- Теперь ты пойдёшь в келью Ланя и постараешься хорошенько отдохнуть. Я тебя разбужу к завтраку, а затем мы вместе отправимся на поиски продолжения вашего путешествия, так бесцеремонно оборванного мною ночью».
Хотя Мифэн удалось немного поспать и даже увидеть какой-то суматошный сон с кружением множества птиц вокруг домика, в котором она плела узорчатую соломенную циновку, и тело и голова были невероятно тяжёлые и болезненными.
Есть совершенно не хотелось, но пришлось проглотить еду, по всей видимости, очень вкусную, потому что монахи подкладывали себе добавки по несколько раз. Дедушка Дэ строго следил за тем, чтобы Мифэн, не только всё доела в своей чашке, но и выпила две пиалы тягучего горьковатого отвара, совершенно заполнившего её живот и вызвавшего сильную икоту. Не в силах совладать с судорожным иканием, смущаясь и закрывая рот ладошкой, девушка, краснея, извинялась перед хохочущими сотрапезниками, чтобы тут же снова подпрыгнуть от следующего спазма.
«-Это очень хороший знак – сказал настоятель. – Твоя селезёнка начала танцевать, значит, из тела выгоняются печаль и тоска, уступая место празднику веселья и здоровья».
Под взрыв смеха собратьев, он добавил: « - Наверное, тебе нужно сходить ещё и в место телесных медитаций, чтобы приготовиться к энергетическим…»
И вот, после таких передряг и советов, посвежевшая, окончательно проснувшаяся, умытая и расчёсанная Мифэн идёт следом за настоятелем в глубину монастырских коридоров, сыгравших прошлым вечером не очень то удачную шутку.
Приведя её к залу, где продолжали томиться два затворника, наставник остановился у расселины, позволяющей наблюдать за происходящим внутри.
« - Ты можешь продолжить действие, начатое ночью, снова помочь Ланю оставить болезненные эксперименты и страдающее тело на время поиска пути и беседы с небесным учителем» – обратился он к Мифэн прежде, чем удобно расположиться в нише каменного угла. Он закрыл глаза, словно приготовился вздремнуть, уютно сложил пухлые ладошки на выпирающем животике и, сладко причмокнув, расслабился.
Немного растерявшись от ощущения, что вдруг она осталась одна, Мифэн осторожно подошла к трещине и заглянула внутрь.
Освоившись с плотным мраком, сгущённым внутри почти пустого зала, она обнаружила две огромные тени бесшумно шагающими вокруг гигантской статуи воина, застывшего в позе максимальной готовности к поединку. Было не ясно, кто из теней, двигающихся всё время на противоположных сторонах невидимого круга, является Ланем, а кто - его названным братом.
Наблюдая за мерным шествием крадущихся силуэтов, Мифэн, с удивлением заметила, что постепенно они стали уменьшаться, словно всё более погружаясь в каменный пол. Отказываясь поверить в такое открытие, мозг девушки лихорадочно искал более разумное объяснение, а глаза силились разглядеть детали происходящего, поддерживая сознание в поиске.
Продолжая бесконечное движение по кругу, которое даже у наблюдательницы стало вызывать головокружение, фигуры уменьшились настолько, что головы идущих едва возвышались над уровнем коленей, мерно выдвигающихся спереди и сзади тёмной массы тел.
Зрительницу вдруг осенила догадка, позволившая ей одновременно, облегчённо вздохнуть потому, что страх непонятности уступил место осознанию действия. Оказывается, наматывая бесчисленное количество кругов вокруг каменного идола, затворники сначала всё более сгибали колени, опуская уровень тела до соприкосновения с полом, а затем стали наклонять туловище, пока оно не слилось в горизонтальной плоскости с бёдрами, продолжающими мерно выполнять широкие стелющиеся шаги.
Не успела Мифэн порадоваться своей сообразительности, как снова случилось что-то непонятное. То ли она неосторожно моргнула, то ли на мгновение отвела глаза, но, на месте распластанных по полу фигур, она вдруг обнаружила два шара, неторопливо катящихся по кругу. Ни голов, ни тел, ни ног… Что-то круглое и всё…
Снова мозг Мифэн бросился на поиски разумного объяснения случившегося, сконцентрировав внимание, прищурив глаза настолько, что даже выступили слёзы и затаив дыхание. Правда, задержать дыхание надолго не удалось и вот уже, вспомнив о важности этого процесса, грудная клетка судорожно выплеснула наружу задержанный воздух и принялась лихорадочно глотать порции немного затхлого воздуха подземелья.
Произведённая суматоха заставила настоятеля приоткрыть глаза, чтобы удостовериться, что всё в порядке, а когда, убедившись в этом, он снова опустил веки, то его губы зашевелились, выпуская изо рта еле слышные слова:
«- Вторая половина ритуала «Погружение в глубины Дао», когда ещё тридцать два круга надо пройти на руках, постепенно разгибая их, а потом и тело.
Очень полезное действие. Я даже и забыл, что мы когда-то его выполняли с Ланем и тем более, не знал, что он поделился своим знанием с Ляо».
Немного помолчав, настоятель продолжил своё размышление вслух, забыв о присутствии девушки.
«- Надо - бы начать повторять этот ритуал, а то тело совершенно отбилось от рук, ничего не желает делать».
Последовал сокрушённый вздох, несколько причмокиваний губами и дыхание вернулось к ритму глубокой медитации.
Мифэн, которая, на протяжении этого монолога, смотрела на умиротворённое выражение лица настоятеля, снова переключила своё внимание на происходящее в зале. И действительно, теперь уже было видно, как, идя на руках, исполнители ритуала уже достаточно их распрямили, чтобы можно было различить головы, а также тела, всё ещё свёрнутые в клубок.
Вот руки уже совершенно прямые и теперь пришёл черёд туловищ начать разворачивать свою пружину.
Неожиданно из угла настоятеля опять послышался свистящий шепот:
« - Мы что, так весь день и будем наслаждаться видом мужских забав? Конечно, для девицы твоего возраста это может быть и захватывающее зрелище, но для таких стариков, как я, есть много других, более важных дел, которые надо бы успеть сделать, прежде чем покинуть этот мир».
Уязвлённая, Мифэн повернула вспыхнувший взгляд к нему, но, натолкнувшись на добродушную улыбку, временно проглотила ядовитую реплику, готовую сорваться с губ.
Удовлетворённый тем, что ему удалось встряхнуть натуру девушки, старый хитрец поднялся на ноги и продолжил:
« - Они могут ещё долго заниматься, если их не прервать. В их положение - это одна из немногих радостей, позволяющих выдержать суровость остальной части бытия. Поэтому попробуй ещё раз сделать то, что вытащило Ланя вчера».
Видя замешательство Мифэн, мучительно соображающей, что же она такого сделала ночью, что вырвало и её и Ланя из земной жизни, он невинно добавил:
« - Если хочешь, можешь начать с этого-с незабываемой прогулки куда-то, упёршись носом в угол стены. При этом на лице у тебя была лучезарная улыбка, а глаза просто - таки искрились от невысказанного блаженства».
Видя очередной всплеск внутреннего негодования собеседницы, со следующей колкостью во рту, Дэ рассмеялся и примирительно чмокнул её в упрямый лоб.
« - Девочка моя, я всё ещё пытаюсь, и пока безуспешно, помочь тебе совладать со своей натурой. Если тебе это не удастся, то ты постоянно будешь попадать в пренеприятнейшие ситуации, создающие неловкости и трудности, прежде всего тебе. Конечно, я рискую быть поколоченным тобой или, того хуже, быть ужаленным ужасной репликой, всегда готовой сорваться с твоих оскорблено поджатых губ».
С деланным сожалением он вздохнул:
« - Но, видно, ничего не поделаешь, таков мой удел – постоянно страдать от произвола молодых, необузданных натур, вступивших в законное владение этим миром».
И без всякого перехода:
«- Всё, шутки в сторону! Работаем».
Мифэн послушно закрыла глаза, расслабила лицо, руки, тело настолько, чтобы почувствовать жидкости, струящиеся во всех уровнях тела, и потянулась вниманием к натуре Ланя.
Одна из фигур, вершащих бесконечное количество кругов вокруг застывшего каменного воина, остановила движение, застыв в позе вниз головой с почти выпрямленными ногами, устремлёнными в потолок. Вторая, продолжая движение, подошла к ней, не замедляя процесса, обогнула и, сосредоточенная на своих внутренних ощущениях, устремилась в следующие витки. Немного поколебавшись, первая мягко прокатилась прочь от энергетического кокона, созданного обоюдными усилиями партнёров, и распласталась в стороне.
Нет, это не оказалось иллюзией! Над воспалённым сознанием действительно возникло ощущение разрывающихся тканей, раздвигающихся скал и образования глубокой рваной расщелины, открывающей синеву небесного простора.
Когда внимание, облегчённо сбросив путы бремени многих судеб, пытающихся уместиться в нём, выскользнуло наружу, то сразу же обнаружило неподалёку два лёгких облачка, плывущих куда-то, охватывая друг друга неспешными спиралями вращений.
Уютно расположившись в одном из них, безымянное сознание приготовилось к повторению прошлого путешествия, но было несколько разочаровано, когда кораблики рванулись в стремительном порыве, словно только и ждали появления пассажира. Вместо неспешного плавания в сказочных мирах, они помчались куда-то так быстро, что окружающее пространство слилось в разноцветную стену неясных форм. Даже монументальные ворота храма, остановившие накануне полёт, не послужили препятствием на этот раз.
Небесный учитель снова пребывал в медитации в форме нефритовой скалы, но на сей раз, не ожидая окликов, он рассыпался перед пришельцами на груду, переливающихся множеством зелёных оттенков, драгоценных камней, из которых высунулась голова измождённого жизнью старца, задумчиво причмокивающая беззубым ртом.
«-Что это за спешка сегодня?
Ворваться в пристанище душ, обретших умиротворение, с таким треском и, не отряхнув суматоху сует…»
Из каменной неразберихи вдруг уплотнилось тощее долговязое тело, на плечах которого осталась старческая голова с всклокоченными паклями волос. Всё это недоразумение увенчивала небольшая соломенная шляпа, из-под которой на гостей укоризненно уставились выцветшие ошалелые глаза.
Не дождавшись ответа, да видимо и не надеясь на него, старик вдруг выплюнул в подставленную ладонь какую-то огненную тварь, немедленно свернувшуюся в кольцо.
«-Чтобы в следующий раз не понадобилось мчаться сломя голову сквозь невесть что, вот вам символ входа в храм, который откроет ворота рядом или даже внутри вас. Тогда вы сможете оказаться здесь в любой благоприятный для этого момент».
Он дунул на ладонь и огненное кольцо, всё более разрастаясь, выплеснулось в сторону человеческих фигурок, безмолвно стоящих напротив, и охватило их тела на уровне груди. Умиротворённо померцав, пламя угасло где-то внутри, оставив за собой только след приятного тёплого прикосновения.
Словно очнувшись от этой мимолётной ласки, мужская фигурка оживлённо закрутила головой и, ни к кому не обращаясь, радостно заявила: «- А я нашёл своё имя! Меня зовут Лань!»
Повернувшись ко второй фигурке, внимательно всмотревшись в неё и, видимо, не очень разобрав черты туманного лица, он с робкой надеждой спросил: « - Ши?»
Последовал резкий категоричный ответ: «- А я и не забывала его!.. Нет, меня зовут Мифэн!»
Лань задумчиво повторил это имя, словно ища его отзвуки в дальних уголках свой памяти: « - Мифэн… Мифэн…»
Ни к кому не обращаясь он прошептал: «- Я знаю одну Мифэн, но она ещё ребёнок. Ей сейчас примерно восемь лет, это моя хорошая знакомая из соседней деревни…»
Воспоминания, окрепшие в его сознании, смягчили суровые черта лица и окрасили мягкой ласковой улыбкой.
« - Девочка, потребовавшая взять её в жёны, когда она станет взрослой…»
Девушка, стоящая рядом, решительно топнула ногой и, приблизившись вплотную к задумавшемуся собеседнику, тихо сказала: « Я ждала этой встречи девять лет, которые судьба украла у тебя».
Небесный учитель, вопросительно глядящий на сцену знакомства, не выдержал и патетично продекламировал: «…- И когда лунный лик затуманился первыми каплями слёз, брошенных порывом ветра на нежную белизну невинной чистоты, даже боги возмутились бесцеремонностью судьбы, безжалостно искажающей святость момента!» И, смущённо глядя на ничего не понимающих пришельцев, объяснил: « - Первая строфа будущей поэмы, по всей видимости, обессмертившей моё имя…»
Не обращая внимания на ошеломлённое молчание слушателей, он продолжил: « - Очевидность того, что ученик одной ногой стоит на расстоянии в девять лет от другой, не лишает нас возможности наполнить ваши тела силой, накопленной натурами. Мне даже интересно, какой же результат даст энергетический разряд на временной разрыв двух частей!»
С этими словами он, подобно фокуснику, воздвиг рядом с собою продолговатый сосуд, в котором мягко раскачивались на поверхности воды два красивых цветка лотоса, окружённые орнаментом узора остроконечных сочно зелёных листьев.
Погрузив длинные узловатые пальцы в глубину одного из них, старец вытащил оттуда возмущённо барахтающееся, чтобы освободиться из цепкого захвата, зеленоватое «нечто», которому трудно было бы прилепить какое - нибудь имя, и положил его на голову девушки.
Удовлетворённо проследив погружение «нечта» в недра туманного тела и прищёлкнув языком от удовольствия, он повернулся к сосуду, чтобы выловить следующую натуру, но остановился в процессе движения, застыл на мгновение и, улыбнувшись зрителям, произнёс: «- Нет! Присутствовать при таком важном событии в подобном неприглядном виде, – он выразительно окинул себя взглядом и повернулся к Ланю, призывая его в свидетели, - значит оставить след несовершенства или неряшливости на бесценном свитке божественных начертаний!»
Неугомонный творец вдруг забулькал и запузырился в различных местах своего тела, пытаясь, видимо, обрести наиболее соответствующую моменту форму, и, спустя несколько мгновений предстал перед ошеломлённой публикой в виде великана воинственного вида. Тело его было украшено сверкающими доспехами, а на плече величественно сидела какая-то птица свирепого облика.
« - На мой взгляд, воссоединение тебя с натурой, наполненной силой, вызовет изменения в судьбе. Опять судьба! Положительно, судьба толкает меня на воспевание её капризности, чем грозит прославить моё имя в когорте великих поэтов вселенной! Но слава подождёт! Сейчас мы бросим небольшой булыжник – сюрприз в огород всесильных вершителей судеб! (Опять это слово!)»
Стремительным движением великан извлёк из второго лотоса что-то блестящее, подкинул в воздух. Птица, словно ожидавшая этого, схватила подброшенный предмет, словно маленькую рыбёшку, и проглотила его. Распахнув огромные крылья, она оглушительно захлопала ими и хрипло закричала.
Проделав этот победный ритуал, птица взмыла в воздух, сделала несколько кругов над головами людей и затем, пролетая над Ланем, шмякнула на его шевелюру сочный ошмёток помёта.
Ещё раз противно вскрикнув, она упала на плечо великана, сложила крылья и… пропала…
« - Теперь никто не сможет сказать, что это я вернул тебе натуру такой! Я вроде бы и ни причём! Да и кто осмелится назвать эту кучку испражнений натурой, ищущей совершенства!
Теперь вам самое время вернуться к себе и дать нашим проделкам возможность воплотиться.
И следующий раз совершенно не обязательно собирать пыль разных структур на себя и тащить сюда. У вас есть ключ!»
Нарядный воин отвернулся, превратился вдруг во всё ту же птицу, которая неуклюже зашагала в дальний угол огромного зала, не забыв по пути нелепо задрать хвост и оставить на одном из квадратов каменного пола ещё одну кучку дерьма.