И в этом мире, как и в любом другом, может случиться нечто неожиданное!
Мир потерь, избавлений, очищений замер в недоумение какой-то своей частью, обнаружив вторжение округлой плоскости, светящейся красно-коричневым светом, над и под которой извивались, то вспыхивая, то приглушаясь, многочисленные змейки голубого цвета. Яркими всполохами светящихся стрел, змейки стремительно разлетались во все стороны, далеко от медленно перемещающегося красного диска, чтобы, затем, мечась в стороны, словно вынюхивающие что-то охотничьи псы, постепенно возвращаться поближе к нему.
Было ощущение, что они знали, что искать и предполагали, где можно обнаружить искомое.
Вот, одна из голубых стрел вдруг рассыпалась на множество искр, которые сгрудились шариком в точке пространства и призывно замерцали. Словно по команде, другие змейки устремились туда, чтобы рассыпаться в свою очередь на искры и начать пульсировать.
Когда все суетливые разведчицы изменили свой облик, уплотнив и расширив зону искрящегося пространства, диск оказался рядом, выпустил из внешнего ребра множество тонких оранжевых щупальцев и охватил ими всё пространство, заполненное искрами...
Существование в звуке, на убаюкивающей, мягко покачивающей волне, внутри безвремения и безразличия почему-то перестало быть умиротворённо монотонным. Возникли шероховатости отзвуков чьёго-то эха, появились раздражающе настораживающие паузы.
Звуковая сложность выделила в однотонии пространства инородные волны пульсаций, ударяющихся о не совсем исчезнувшую форму остатков присутствия существа, собравшегося навсегда раствориться в забвении. Раздражающая непрерывность помех, их всплески силы и множественность направлений уколов, остановили безмятежное растворение матрицы и вынудили её немного напрячься, пробудив к жизни почти утерянные было внутренние связи энергетического организма.
Пробуждённая целостность уходящего существования раздражённо вскинулась, стремительно свернулась вокруг внутренней оси и …исчезла из пространства, контролируемого диском.
Не ожидавшие, видимо, такого поворота, мириады искр сжались, в неожиданно опустевшей ловушке, в нелепый звук разочарования, напоминающий шлепок ладони по голому животу и исчезли внутри диска, от возмущения ставшего багровым. Его волны вибраций, снизившиеся и загустевшие, взорвались во все стороны лихорадкой поиска беглянки. Конечно, она не могла уплыть далеко, да и особенности её состояния теперь были хорошо известны преследователю, неожиданность выкинутого фортеля и возможность наличия других сюрпризов заставила действовать безотлагательно.
Неожиданно для непредполагаемого наблюдателя, невозможного во всё-разрушаемом пространстве, диск прыгнул далеко в сторону и выбросил перед собой огромный сноп охотниц – стрелок. Не ожидая результата их возможного столкновения с жертвой, он выплюнул ещё один залп влево от первого, а затем, следующий – немного правее первого (если смотреть со стороны заблудившегося зрителя).
Подчиняясь неслышной команде, стрелки бросились во все стороны, стремясь коснуться волны существования, не желающего пойматься, существа.
Вот группка проворных световых змеек рассыпалась, оформив небольшой шар искр, на который метнулось сонмище остальных охотниц. Неожиданно проворный диск уже пристроился рядом, чтобы выплеснуть щупальца и «завести шарманку волнового обездвиживания» непокорного обитателя этого, самого невыразительного из миров.
Но даже здесь возможны сюрпризы!…
Лоснящийся пронзительной чернотой, шар, почти не уступающий по размерам, начавшему лиловеть, диску, вдруг возник в центре охотничьего пространства, проглотив, в своём появление, изрядную часть искрящихся охотниц. Ощетинившись по всей своей поверхности толстыми чёрными шипами, непрошеный «гость» выпустил вокруг себя множество тончайших оболочек, также мерцающих чернотой и маслянистостью успокаивающих звуковых соединений…
Где-то в другом измерении Повелитель драконов замер в вопросительном ожидании, обнаружив присутствие демонической Матери – волшебницы в зоне своих действий. Его напряжённое внимание проявилось в лёгком подрагивании кончика хвоста и в переливах всё более пламенных цветов на чешуйках толстого панциря, сковывающего гигантское тело…
Существо-беглец, собравшееся было опять свернуться в точку, чтобы ещё раз провалиться в разорванную брешь паузы, остановилось на гребне звуковой волны и жалобно пискнуло. Приятное безразличие окружающего мира вдруг наполнилось чередованием звуков, каждый из которых взрывался, прикасаясь к остаткам натуры, обглоданной последним странствием, разрывая её на множество мельчайших осколков.
Словно заколдованные, (впрочем, почему «словно»?) эти, отказывающиеся подчиняться внутренним приказам, частицы стали выстраиваться в спираль, заворачивающую своим вращением всё содержимое странника. Но больнее было другое: звуковой ручей, стремящийся коснуться путника, начал пробуждать в нём память о мелодии песенки, почему - то очень значимой и зовущей к какой-то маме…
Покорно распластавшись в беззвучие, замершее существо позволило и диску и шару направить на своё, почти исчезнувшее присутствие, музыку жажды жизни, желания действий, романтики надежды…
Когда же каркас сформировал нечто вроде скелета, на достаточно окрепшую основу был добавлен положительный опыт прошлой жизни, священное и обшественное имена и, наконец, память событий, действий и спутников жизни…
Появилось (наверное, не без помощи извне) желание вернуться, проявилось знание об искусстве перехода…
Возникли золотистые ленточки, указывающие путь к возможным избранникам – крошечным зародышам, только-только начавшим формировать первую дюжину клеток будущих тел в лонах матерей, обречённых отдать часть себя новой жизни…
Насыщенность стала почти невыносимой, внутреннее напряжение сковало, сплавило всю эту мешанину в грубый кусок страсти и швырнуло в мир материи навстречу будущей матери…
- Успокойтесь и расслабьтесь, уважаемый, чтобы я могла убрать моё присутствие и влияние из вашего сооружения, не принеся вам дополнительные разрушения – обратилась демоница к властелину драконов. Чувствуя его некоторое замешательство и раздражение, она добавила, для смягчения атмосферы – Моё появление, к сожалению, уже повлекло некоторые повреждения ваших намерений и проявлений, но согласитесь, что оно было как нельзя более кстати! Без моего применения ключика к отражению души, вам не удалось бы пленить или направить натуру в нужное действие.
Величественное молчание дракона распространилось на его часть, проявленную в месте неожиданного столкновения с волшебницой, и выразилось в осторожном отстранении щупалец диска, охватывающих до этого чуждое пространство.
- Зная ваше предвзятое отношение к нашему миру, - невозмутимо продолжила мать – волшебница – я была вынуждена действовать без предварительного ритуала вежливых расшаркиваний.
Её чёрный шар, слегка колеблясь в стороны, осторожно втягивал внутрь длинные шипы, бесцеремонно расталкивающие до этого присутствие дракона. По завершении приобретения безупречной формы лоснящейся мощью сферы, он прокатил по своей поверхности три волны внутреннего удовлетворения и исчез, оставив за собой сферически – безупречную пустоту следа своего присутствия.
Убедившись в исчезновении непрошенной помощницы и осторожно отстранив возникшее раздражение, властелин драконов удовлетворённо проворчал: - А ушёл беглец всё-таки не совсем туда, куда ты расчитывала, самодовольная нахалка. И очень интересно будет посмотреть, как ты выкрутишься теперь…
И немного помолчав, добавил, уж совсем задумчиво: - Странно, всё-таки, но почему-то все самки стремятся непременно выразить своё превосходство, проявляя раздутое высокомерие…
…Настоятель недоумённо нахмурил брови, слегка наклонил голову вправо, часто моргая веками и бросая растерянные взгляды куда-то вслед своим мыслям. Что-то не вязалось в поведении матери – волшебницы с уверенностью слов, убеждающих в правильности произведённых действий. Какое-то напряжение, скрытое сомнение, попытка убедить саму себя, что-ли…
Говорила она тоном, исключающим всякую возможность сомнений, властно и жёстко. Глаза изливали волны силы, пронизывающие слушателей, и заставляющие их трепетать в своём ритме. Осанка, величественно поднятые руки, развевающийся ореол пышных волос – всё свидетельствовало об успехе поиска, его завершении,… но что-то неуловимо – ускользающее, отгоняемое сомнение, завуалированная неуверенность, мешали сейчас настоятелю успокоиться окончательно.
И чем больше он размышлял сейчас, сидя в своей комнате перед столиком с чашкой дымящегося отвара трав, тем сильнее точил червячок сомнений его сознание, утверждая в своей правоте.
Натура Юй Ланя отказывалась найтись, проявиться среди двадцати шести зародышей четвёртого месяца беременных женщин в округе монастыря! Несколько раз настоятель дотошно проверял скрытые и явные признаки будущих жильцов деревень, на один день пути вокруг священной горы, испытывал их энергетически, старался вызвать их на беседу, но, с уверенностью мог сказать, что его любимого ученика среди них не было!
Посидев ещё немного, допив чай и погладив старушку Пике, прикорнувшую в уютных складках ватного одеяла, настоятель, кряхтя, встал, с усилием распрямил уставшую спину и направился к выходу. В сложной ситуации лучше всего не пороть горячку, а обсудить положение с опытным собеседником, конечно, если таковой имеется. А уж тут настоятелю просто действительно повезло – кто лучше, чем Лотос Тай Цзы, мог помочь разобраться в каверзах чьих-то амбиций…
… «- Ай-яй-яй… Если бы я умел раскрашиваться в цвета моих чувств, то сейчас просто позеленел – бы от зависти!!! Я, тот, который совсем недавно объяснял тебе азы искусства, с гордостью бахвалился умением плести косичку с дюжиной нитей судьбы, считал себя мастером создания кружева ситуаций, должен признать, что переплюнул ты своего учителя!
Да что там переплюнул – замахнулся так высоко, что мне даже и сейчас никакого нахальства не хватит, чтобы создать что-либо подобное!»
Возмущённо – ядовитый голос Лотоса Тай Цзы забарабанил во все уголки моей головы, заставив выскочить из проживания каких-то новых ситуаций чужих, незнакомых мне жизней. Задержавшись на мгновение между двумя реальностями, в сожалении расставания со странностями сплетения страстей величественных натур, я открыл глаза, чтобы обнаружить себя сидящим, прислонившись к лапам одного из каменных чудовищ, оберегающих зал священных знаний.
Тело так затекло и онемело, что отказывалось пошевелить что-нибудь, кроме глаз, распахнув которые, я безуспешно пытался перевести взгляд с массивной коленки монстра на что-нибудь другое. А в непослушной голове продолжал паясничать совершенно распоясавшийся голос:
«- Я и думать не смел-бы взяться плести косичку судеб Властителя драконов, Волшебницы демонов, Переходного пространства, Своего драгоценного учителя, Добрейшего Лотоса Тай Цзы, Почтеннейших собратьев монастырской братии!!!
Я, видимо, ещё слишком рано прервал Ваш незабываемый эксперимент, уважаемый коллега, ведь совершенно очевидно, что на очереди у вас было вплетение судеб Святых и Божественных натур вашего пантеона поклонения!!!
Какая косичка – бы получилась!!! Даже дух захватывает!!! Страшно подумать!!! К тому – же, я тебе этого ещё не говорил, но каждое существо и натура, достаточно развитые энергетически, чувствуют это действие, как вмешательство извне, и, наверное, сейчас уже ищут виновника, посмевшего внедриться в святую целостность их судеб!!!
Это не косичка, а косищ-щ-ща какая-то, приятель!!!
Да-а-а-а!!! Накосячил ты сильно, Лань, наперекосил судьбы!
Хорошо ещё, что я первым тебя нашёл, почувствовав чью-то «шалость» и бросившись на поиски «проказника». И уж никак не ожидал обнаружить тебя в этой роли!
Даже рука не поднимается сделать что-нибудь наказующее – ведь не чужой же ты мне, почти родственник, вон ведь как мою судьбу раскрасил – и в переходном пространстве заставил побарахтаться, и в мир драконов отправил для дипломатических переговоров. Уж об остальном, так просто и упоминать не хочется…»
Всё ещё силясь справиться со своим телом, начавшим понемногу оживать, наполняясь жгучими покалываниями и мелкими подёргиваниями, я окинул мысленно содержимое «косищ-щ-щ-и», которую меня дёрнула нелёгкая сплести совершенно неожиданно для всех и, особенно, для себя и пришёл в некоторый, уважительно-трепетный ужас.
Судя по истеричным воплям взбудораженного Лотоса, следует ожидать каких-то крупных неприятностей! А тут ещё всплыл предшествующий урок Небесного Учителя, обгадивший мою веру в близких людей, и возникло ощущение мерзкой гармонии в сочетании двух миров!
В общем, полный перебор противных воспоминаний!
Продолжая бороться за обладание тела, уже вставшего на четвереньки, но всё – ещё наполненного мириадами жалящих насекомых, я почти не обращал внимания на словесные вариации Лотоса на тему «перекосил, закосил, выкосил» и прочее в том же роде.
Захотелось, как можно быстрее, выбраться из сумрачного зала, ставшего похожим на могильный склеп, наружу, на свежий воздух. Поэтому, будучи всё – ещё на четвереньках, я поспешно засеменил коленями и ладошками к выходу, спеша оставить позади кошмар всего созданного мною, где, под потолком храма, летало моё мёртвое тело, а действительность бурлила язвительным голосом Лотоса Тай Цзы.
Карабкаясь по ступенькам к отверстию в храм, я смог уже встать почти вертикально и обрести нормальные ощущения тела, но даже этому не успел порадоваться. Мой мозг снова захлёстнули образы скользящих во мраке теней с лицами, искажёнными криками страданий, поглощённых бездной. Бездонные омуты скорби глазами моей матери кричали мне что-то! Ощерившаяся ядовитыми клыками пасть гигантской кобры плевала в лицо ядом!
Какие-то кривляющиеся маски раздували щёки в каскадах беззвучных ругательств!
Хрупкая девичья фигурка скорчилась в страданиях боли, не в силах освободиться от кинжала, торчащего в спине!
Незнакомые лица, искажённые страхом и паникой, наплывали вплотную ко мне, чтобы стремительно отпрянуть во мрак!..
Застыв на месте, я тщетно пытался сохранить рассудок, освободить коридор реальности человечка, стоящего на ступеньках и надеющегося выбраться на террасу склона горы в мире десяти тысяч вещей…
Уф, кажется, моё сознание смилостивилось над загнанной натурой, и всё более переключается на мирское восприятие, оставляя энергетические страсти за пределом внимания. Прояснился мягкий свет храмового пространства надо мною и принялся окутывать его звуками, запахами трав, красками статуй и тканей.
Выйдя из храма, я непроизвольно распахнул руки и вскинул голову, подставляя каждую частицу тела живительной свежести воздуха, солнца и спокойного величия окружающих гор.
Замерев во всплеске измождённой настрадавшейся натуры, я жадно впитывал энергию жизни, расправлял скукожившиеся русла энергетических рек и озёр в теле, раздвигал границы дворцов и отодвигал всё дальше в прошлое трагический сплав прожитых недавно ситуаций.