68. Тупик

Оказавшись на свободе, я невольно облегчённо вздохнул и расправил плечи, привыкшие уже сохранять внутреннее напряжение, изображающее стареющие части тела. Какая-то половина меня сокрушённо бормотала сожаления по поводу бесславного развенчания дорогой мечты. Вторая – отмахивалась от её нытья и требовала натворить чего-нибудь, сломать или испортить.

 Но, всё - же первым порывом действия было желание бросить никому не нужную игру в перевоплощения, в доказательства кому-то своего превосходства в интригах и кознях и помчаться в родной монастырь, броситься в ноги учителю, с благодарностью за его умение сохранять чистоту отношений и доброту. Никогда больше не соприкасаться с вероломством и унизительностью. Погрузиться в неисчерпаемый мир знаний, опираться на чужой опыт, очищенный временем от примесей обманутых чувств, страданий, растоптанных надежд.

 Подчиняясь этому порыву, я бросился бежать к северному выходу из города, но, не сделав и сотни шагов, остановился, услышав голос учителя: «Но, всё-таки надо - бы пройти эти ситуации до полного их прояснения, вымести пыль сомнений, и раскрыть каждую мелочь. Иначе, ржавчина неопределённости будет разъедать твою натуру, утверждая, что ты потерял шанс обрести счастье, который, возможно, был за ближайшим углом».

 После нескольких мгновений колебания и возвращения энергетического двойника, умчавшегося на два десятка шагов вперёд, я развернулся и двинулся в противоположном направлении.

 Подойдя к выходу улочки на другую, освещённую фонарями и заполненную звуками голосов, музыки, я выглянул из темноты, чтобы убедиться в возможности без помех достигнуть дома военачальника. Улица была пустынной, но в любой момент на ней могли оказаться стражники, описывающие «круги порядка» в центральной части города. Проще и безопасней было передвигаться по крышам и стенам, соединяющим несколько домов, в том числе и являющийся целью моей ночной прогулки, в единый каменный лабиринт. Я уже направился к ближайшей стене, чтобы запрыгнуть, но остановился, ещё раз пригвождённый к месту голосом учителя, зазвучавшим в голове: «Тебе нечего прятать, Лань. Ты - не преступник, совершивший злодеяние, и трусливо спасающий шкуру в ночном безлюдье, а человек, ищущий честный ответ на вопрос, от которого зависит дальнейшее развитие твоей судьбы. Собери воедино все твои возможности и шагай навстречу правде».

  Окутанный куполом Лотоса Тай Цзы и ощущающий за спиной надёжную защиту дракона, я подошёл к воротам дома военачальника и ударил концом посоха в чёрную металлическую чешую. Раздался гулкий зловещий звук, прокатившийся эхом во внутреннем дворе и разбившийся о преграду построек. Грубый хриплый голос рявкнул над моей головой: «Что тебе нужно? Проваливай сейчас же, если не хочешь угодить в тюрьму!»

 

 Не менее грубо и хрипло я рыкнул в ответ: «Срочная и важная весть военачальнику!»

 Наступило молчание, разбавленное далёкими звуками музыки и женского смеха, с ощущением, что меня придирчиво рассматривают, высматривая подозрительные мелочи, способные обнаружить моё истинное состояние. Прошло более двух сот биений сердца, когда ворота заскрипели, приоткрываясь.

 - Проходи, тебя ждут.

 Я снова оказался в чёрном дворе лицом к лицу всё с тем - же стариком, пронзительно взглянувшем на меня и тут же опустившим голову, пряча усмешку в поклоне.

 - Следуйте за мной, господин, я покажу вам путь – вкрадчиво проговорил он и пошёл к главному входу в дом.

 Я шёл на расстоянии нескольких шагов сзади, готовый к любым неожиданностям колдовства от него, но старик только изредка поворачивал голову ко мне, чтобы искоса взглянуть, а затем что-то хмыкал себе в бородку.

 Очутившись внутри дома, мы окунулись в паутину нитей настороженного внимания, бесцеремонного разоблачения и безжалостного суждения, сдавившую меня и заставившую забарахтаться, подобно мухе, неосмотрительно увязшей в липком капкане паука. Переключившись на внутренние ощущения, я постарался противопоставить активность энергии, но Лотос Тай Цзы пробормотал: - Не меняй ничего пока, не обнаруживай резервы, изобрази растерянность…

 Мы оказались в большом зале, разделённом надвое игрой света и темноты. Пять больших светильников освещали пространство вокруг меня и старика, в то время как глубина помещения была скрыта в ночи. Огромные ширмы задней стены были раздвинуты и открывали вид на сад, в котором слабые лучи лунного света отражались на больших сочных листьях растений. На фоне голубоватого мерцания возвышался чёрный силуэт, неподвижно стоящий в центре тёмной половины и, несомненно, внимательно рассматривающий пришельца.

 Поклонившись в темноту, старик проворно исчез за бесшумно закрытой дверью за моей спиной, оставив меня наедине с хозяином дома. Впрочем, не совсем наедине потому, что чувствовалось присутствие ещё нескольких наблюдателей, скрытых мраком и ширмами.

 - Прежде, чем начать о чём-то расспрашивать, я должен поблагодарить тебя за спасение пяти моих гостей во время последнего дня твоего предыдущего посещения…

 - Но, затем, ты исчез, не спросив разрешения на это и не разрешив проблемы, приведшей тебя ко мне…

 Слова бросались из темноты, как разъярённые пчёлы, стремящиеся ужалить в незащищённое место. Мне это напомнило рассказ наставника о методе демонов поиска слабостей в натуре противника и заставило собрать больше внимания внутри моего внутреннего пространства, пусть не слишком большого, но зато надёжно защищённого.

 - Я не сомневался в том, что поразмыслив, ты поймёшь, что побегом не удастся разрешить или хотя бы прояснить сложности узла, связавшего наши судьбы. Ты по-прежнему у меня в долгу – мой наследник безнадёжно искалечен и физически и морально, моя дочь разрывается между долгом и любовью к своей семье и загадочностью твоей натуры и судьбы…

 - Я не говорю уж о том, что мои посланники в ваш монастырь исчезают одни за другими, не оставляя никаких следов за собой…

 - И теперь ты здесь, известив, что имеешь какое-то важное сообщение. Я слушаю тебя, монах. Попробуй объяснить, почему ты здесь и на что надеешься, чтобы выбраться живым из западни, в которую залез добровольно…

 Я начал говорить о происшедшем ранее, с момента первой встречи, рассказывать о несправедливостях, обрушившихся на меня во время путешествия к священному гроту. Распалившись, я пустился в описание страданий, испытанных мною, но был прерван холодным смешком и жёсткой фразой:

 - Я был честен с тобой, не обещая чего-то и не создавая иллюзий. Что касается моего сына – у него есть все причины ненавидеть тебя. А Ши всё время выполняла мои указания, используя свои таланты и оружие обаяния, которым она обладает и мастерски пользуется. У тебя не может быть каких-то претензий к моей семье и тебя не касаются наши внутренние отношения. Ты – чужак, нагло ворвавшийся ко мне в дом и надеющийся на свои чары молодости, чтобы вскружить голову моей дочери…

 - Но ведь ты - же монах, к конце концов, и твоя судьба – служить культу, избравшему тебя для этого. Ты что – надеешься совмещать две взаимоисключающих задачи в течение одной жизни? Обычно, в таких случаях надо делать выбор, решить, что важнее и отсечь менее важное, оставив его для следующего воплощения.

 Растоптанный жёсткой реальностью и справедливостью его аргументов, я опустил голову и внутренне сжался. Действительно, можно понять действия человека, заботящегося о благе своей семьи в беспощадном мире себе подобных. Словно не замечая моего состояния или, вернее, заметив смену моего состояния, военачальник продолжил свои сокрушающие рассуждения.

 - Я говорю тебе всё это, вместо того, чтобы сразу отрубить твою голову, в надежде помочь обрести более широкое видение каждой проблемы, встающей у тебя на пути. Ведь всё, что происходит, касается своими крыльями не только тебя, но и ещё судеб десятков других людей, взгляды которых могут совершенно отличаться от твоих. И, наверняка, каждый из них будет не согласен с твоими решениями ситуаций, с твоими суждениями. Да, надо признать, что у тебя есть весомые аргументы в виде железных кулаков, гибкого молодого тела и умения драться, но в жизни -  это только одна частичка возможностей чего-то добиться, а уж для достижения счастья – этого совершенно недостаточно.

 Во второй половине зала вспыхнул свет ещё нескольких светильников, наполнив пространство вокруг военачальника, но, вместе с тем, скрыв, таким образом, от моего внимания панораму сада за ним. Я мог теперь увидеть суровые черты господина Чжан и решительный взгляд, устремлённый на меня.

 Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, а, затем, сам не знаю почему, но я отвёл взгляд, опустился на правое колено и наклонил голову…