В затерянном уголке зарослей бамбукового леса, на проплешине недавней вырубки, ещё топорщащейся маленькими стрелами не сдающейся поросли молодняка, парили над землёй три странных сооружения, прочно вонзив в почву десятки столбов – опор. Цилиндрическая форма стен, созданных терпеливым строителем из множества крупных бамбуковых стволов, вздымалась над уровнем шелестящих крон окружающего леса на два человеческих роста. Внутри каждое строение скрывало три яруса пространства круглых комнат, с узкими, длинными окнами – бойницами, и завершалось смотровой площадкой, укрытой навесом крыши, сплетённой из длинных стреловидных листьев и небольших веток.

 Сейчас, в разгар знойного лета, когда лёгкий ветерок доносил с океана только слабые намёки на свежесть и когда безжалостные лучи солнца выжигали любое беспечное растение, осмелившееся высунуться за пределы тенистой гущи лесной колоннады, стены жилищ начали терять сочно-зелёный цвет, идеально скрывающий строения от посторонних глаз. Желтизна, характерная для высыхающих стволов, заливающая сначала южную сторону, стала расползаться вправо и влево, заливая круглые бока строений и сверкая в потоках полуденного света, как перья беспечной канарейки, собравшейся исполнить несколько трелей своей брачной серенады.

 Странные дома стояли на расстоянии десяти шагов друг от друга, образуя вершины большого треугольника. С каждой смотровой площадки наклонно свисала толстая верёвка, другим концом закреплённая за бортик оплётки соседнего жилища, выступающий на уровне второго яруса. Таким образом, можно было в одно мгновение оказаться в другом строении, не удосуживая себя спуском на землю и последующим подъёмом.

 Дома казались нежилыми, не видно было людей, занятых повседневными обязанностями, не доносился запах дыма, извещающий о приготовлении пищи, не слышно было звуков человеческих голосов, делящихся своими заботами. Только если неотрывно смотреть некоторое время на какую-нибудь брешь оконной щели, да, к тому - же, обладать очень хорошим зрением, можно было заметить еле заметные изменения цвета темноты, царящей внутри, когда кто-то подходил достаточно близко к бойнице. В то же время, чувствовалось, что внутри течёт процесс человеческих жизней, сплетаются и изменяются потоки энергии.

 Я уже понял, что невозможно приблизиться к жилищам, не будучи обнаруженным. Всё пространство между лесной стеной и тремя странными пагодами было усеяно всевозможными ловушками и препятствиями. В некоторых из них, доказательством коварства изобретателя, лежали трупы животных, беспечно пытающихся пересечь открытое место. Наличие других можно было только предположить, зная изощрённое чувство осторожности, предусмотрительности и изобретательности хозяина. Ночью дохлые звери исчезают, возможно, оказываясь в какой-то яме глубины леса, специально предназначенной для этого, а капканы ждут очередной жертвы, чтобы или проткнуть или смять или отравить или…

 Обитатели этого слишком спокойного уголка уходят и приходят, видимо, только ночью, используя для этого, наверное, туннели, прорытые в толще земли, под густой крышей бамбуковых корней. Где-то в зарослях скрыты входы в них, наверняка оберегаемые и часовыми и ловушками, но я  пока не обнаружил ни одного. (Я хочу сказать, ни одного входа потому, что часовых, за два дня наблюдений, поиска и разведки, попалось уже восемь, а уж ловушек здесь полно на каждом шагу).

 При одной мысли о возможности когда-нибудь сделать один шаг, тело заныло и встрепенулось с тоской, потому что уже три дня, с момента приближения к месту проживания главы клана «невидимок», я обречён сохранять горизонтальное положение. Конечно, ночью можно было бы попробовать подняться на ноги, пользуясь кромешной темнотой, разлившейся в лесу, но, памятуя рассказы военачальника о таинственных техниках магии, мастером которых является хозяин этого укромного лесного уголка, не хочется рисковать, заявляя о себе, как о двуногом. Пока я нахожусь в категории ползающих и не поднимаю голову выше уровня живота стоящего человека, то нахожусь в наименее подозрительной зоне внимания. Пользуясь этим, мне удалось уже сделать полтора круга вокруг лесной опушки, наблюдая за системой охраны, запоминая расположение ловушек и срастаясь с окружающим ритмом жизни.

 Моя паутина контроля и поиска раскрыта на двенадцать шагов вокруг меня. Множеством нитей-щупалец я прощупываю каждый предмет, пытаясь понять его явное проявление, а, затем, и истинное предназначение. Это занятие требует много времени и большой концентрации внимания, зато не оставляет ничего опасного или непредсказуемого в зоне моей досягаемости. Таким образом, я обнаружил и изменил две магические ловушки, внешне выглядящие как обычные обломки бамбуковых стволов, а на самом деле являющиеся сосудами с жидкостью внутри одного из звеньев. Состав её содержит что-то личное, принадлежащее колдуну, - это может быть капелька пота или слюны (может быть, также, и слеза или кровь, но не думаю, что на ловушку, настолько удалённую от центра контроля, он стал бы тратить слишком сокровенную часть себя). Двенадцать – шестнадцать таких энергетически активных вешек позволят чувствовать вторжение бесцеремонного или самоуверенного врага, как только он приблизится к кругу, созданному ими. В голове или в груди хозяина начнёт пульсировать ниточка тревоги, привлекающая к себе внимание. Поэтому, мне пришлось повозиться, честнее будет сказать – нам пришлось повозиться, потому что основную часть работы по «дрессировке» сторожей проделал Лотос Тай Цзы, но, зато, теперь моё присутствие является для них таким - же естественным, как соседство булыжника.

 Осталось проползти ещё полкруга и оказаться в зоне начала плетения колдовского узла, романтично называемого «удавкой», чтобы создать каркас барьера, мешающего кому бы то ни было покинуть это гостеприимное местечко без моего ведома. Теперь, когда окончание бесконечного ползанья на брюхе уже не за горами и есть надежда, что к вечеру я смогу, наконец-то, расслабиться немного перед следующим этапом действия, очень важно быть ещё более сосредоточенным и терпеливым. Нельзя спугнуть обитателей, позволить им исчезнуть после двухмесячного выслеживания, погонь и энергетических усилий. Невольно моя рука потянулась к груди, чтобы нащупать «пальцы Дао», уютно лежащие в потайном кармане рубахи. Скоро, уже очень скоро они понадобятся мне, чтобы выплеснуть наружу, сметающую всё на своём пути, волну особой энергии.

 Хватит прохлаждаться, строя ситуации в мире мечтаний. За работу!

 Ещё более расслабив тело и почувствовав состояние множества нитей, расходящихся во все сторону, образуя паутину моего внимания, я осторожно выпустил вперёд, за её границы, сначала две тоненькие невесомые ниточки и подождал рождения реакции сторожевого поля. Удостоверившись, что всё спокойно, я добавил ещё четыре, а затем мягко раскрыл сотни других, распределяющихся по всей поверхности земли где-то впереди меня. Всё покрывало, стелющихся вокруг меня нитей, пропустило еле заметную волну перемещения, продвигающую её вперёд на расстояние ширины моей ладони, и тело послушно скользнуло вслед этому импульсу. Теперь надо собрать все новые ощущения, передаваемые каждой нитью, расшифровать, сравнить с предыдущими и выделить кажущиеся опасными. Всё это занимает примерно сорок – пятьдесят биений сердца, если не возникает какой-нибудь сложной задачки, и затем, снова две ниточки вперёд, раздвигающие энергетическое пространство, потом – четыре, успокаивающие и не позволяющие распространиться вибрациям вторжения, ну, а затем, уже волна захвата…

 Вот этим я и занимаюсь уже два с половиной дня, позволяя себе только три глотка воды на рассвете и закате, да немного полудремоты в «мёртвый час», ночью…

 Уже далеко за полночь, миновав гнёзда трёх охранников, расположившихся в листве деревьев, высоко над землёй, приручив ещё три магические ловушки, пообщавшись со стайкой пёстрых гомонливых пташек, чуть было не решивших обругать меня за недостойно и подозрительно распластанное на земле тело (к счастью, мне удалось найти веские аргументы, убедившие их в необходимости хранить молчание), я оказался в начально-конечной точке энергетического кольца.

 Теперь надо сплести сферу, подобную применяемой в работе с Лотосом Тай Цзы, на созданной основе и потом можно начать ловить рыбку этим неводом.

 Довольно урча в предвкушении интересной работы и последующего приключения, мой спутник принялся руководить нашими действиями. Сначала он охватил всё пространство сферы типом энергии, несуществующей на Земле, объяснив мне, что, таким образом, никто не сможет почувствовать начало процесса. Затем, он не отказал себе в удовольствии укрепить рождающиеся стенки шестнадцатью видами энергии, характерными для своих лепестков. Огромный, около ста шагов в поперечнике, шар энергии раскрасился широкими разноцветными полосами, колыхаясь, как гигантский мыльный пузырь. Легчайшая, сначала, оболочка стала стремительно уплотняться, наполняться силой, а потом загудела низким утробным тоном.  

 -Располагайся поудобнее и наблюдай, - прозвучал у меня в голове повеселевший голос Лотоса. – Пришло время показать тебе, как работали энергетически в старые добрые времена, когда ещё что-то понимали в магии. Чтобы ничто не ускользнуло от твоего примитивного внимания, я буду действовать чуть медленнее и объяснять принципы.

 Старый хвастун что-то сделал с гудящей сферой и её содержимое – опушка леса, поляна, строения и даже земля – стали прозрачными, словно были созданы из чистой речной воды. Их формы угадывались, но колыхались, словно утратив устойчивость очертаний. Стали видны человеческие фигуры, детали одежды и выражения лиц, сохранившие плотность. Некоторые из них, видимо, только что проснулись и растерянно осматривались по сторонам в надежде понять причину охватившей их тревоги. Другие же быстро перемещались внутри помещений, занимая посты у прорезей окон, поднимаясь на смотровые площадки или ныряя в подземные туннели, которые стали теперь хорошо видны.

 - Нам нужны вон те двое, - Лотос окружил один из участков сферы дополнительным световым пятном. – Сейчас я высосу время из шарика, и ты можешь понаслаждаться остановившимся мгновением.

 Видимо, он сопровождал слова действием, потому что все фигурки застыли в позах, передающих их желание предпринять что-то, куда-то спешить. Два человека, оказавшиеся в поле дополнительного внимания Лотоса, были знакомы мне по встрече в колдовской ловушке, в которую они завлекли меня, подсунув заколку для волос. В результате я оставил им на память одну из шкурок, которую вынужден был скинуть, чтобы выбраться на свободу из неприятной пасти тигра.

 Теперь они снова были передо мной, но роли несколько поменялись – я сидел в приятной прохладе предрассветного леса, наблюдая за оцепенением, охватившим рой взбудораженных ос, захлёстнутых бессилием в момент ярости и паники.

 В отличие от первой встречи, мужчина и девушка были одеты в лёгкие чёрные одежды, подпоясанные широкими поясами и, казалось, готовы совершить небольшую прогулку по ночному лесу. Лица обоих были закрыты повязками, оставляющими широкую щель для глаз, кисти рук прятались в тёмной ткани, выставляя наружу пальцы. Судя по всему наше начало вторжения было очень своевременным, о чём я и собрался сказать Лотосу, как вдруг моё внимание привлекло нечто странное…

 Медленно, словно преодолевая окружающее сопротивление, мужчина поднял руку к лицу и опустил повязку, обнажив черты своего лица, оскаленные всё в той же усмешке, с которой он наблюдал в прошлый раз за мной, захваченным в плен его заклятьями. С усилием разведя руки в стороны, он застыл в вызывающей позе в то время, как зашевелилось что-то вокруг него. Это что-то приобрело облик огромной змеи, раздувшей капюшон вокруг головы, оказавшейся внизу, а тело её оформило спираль, обвившую тела людей, с хвостом, извивающимся над их головами. Словно преодолевая сильное встречное течение, змеиная спираль начала вращаться, ввинчиваясь в глубину Земли, просверлив отверстие в красивой разноцветной стенке нашей сферы и растворившись в непроглядной темноте.

 - Нет, ты это видел? – вывел меня из оцепенения глупый вопрос не менее ошарашенного Лотоса. – Я думал, что людям не подвластны манипуляции со временем, но жестоко обманулся. А эта тварь, прогрызшая безобразную дыру в моей красивой оболочке, явно принадлежит миру первоэлементов, иначе ей не удалось бы испортить мой шедевр с такой наглой лёгкостью. Я должен пересмотр… Нет, нет, не делай этого, не…

 Звуки, продолжающие пузыриться где-то надо мной, свидетельствовали о продолжении его увещеваний, но были уже совершенно бесполезны потому, что вне себя от ярости и возмущения, я прыгнул внутрь безвремения и, с болью продравшись сквозь жёсткую шершавую среду, нырнул в дыру, оставленную телом кобры, живущей вне времени.