47. Утверждение судьбы

  За шесть дней до моего дня рождения, первого истинного, потому что только недавно мы узнали день и даже час его, наставник объявил мне, что теперь он сам будет готовить мне еду. Произнесено это было очень серьёзно, поэтому у меня язык не повернулся задать какой-нибудь вопрос. Чувствовалось, что меня ожидает нечто

 Предвкушая изысканные, невероятно вкусные блюда, мастером которых был наш настоятель, я даже немного растерялся, когда этим утром, вместо аппетитных ростков бамбука, тушёных с чёрными и жёлтыми грибами, с добавлением чжи-мо (консервированная овощная смесь с кусочками жареной змеиной тушки) и залитых соевым молочком, которые с удовольствием уминали за обе щёки все братья, наставник поставил передо мной четыре крошечных плошки. В первой я обнаружил шесть распаренных горошин, во второй – шесть сырых зёрен риса, в третьей одиноко приютилась одна головка чёрного редиса, но, зато, в четвёртой были красиво разложены шесть большущих почищенных зубцов чеснока.

 На мой робко-умоляющий взгляд учитель ответил, что это - всё на сегодня, поэтому порекомендовал получить максимум удовольствия. Естественно, что такое обилие блюд задержало меня за столом ненадолго. Запив гремучую смесь, любезно предложенным, наверняка, не менее гремучим, отваром кореньев, что, в общем-то, уже не играло уже какой-либо роли, я вышел из-за стола, распространяя вокруг себя клубы чесночного аромата.

 Во рту, носу, глазах и, даже в ушах, щипало, жгло и чесалось. Голова, шея и руки были невесомы и наполнены жидким огнём. К беспорядку, творившемуся в этот момент в моей голове, наставник добавил ещё одну ложку:

- Мне кажется, до полудня тебе лучше позаниматься физическими и энергетическими упражнениями в одиночестве. Поэтому занимай спокойно зал и попробуй выплеснуть избытки сил и чувств на любимом каменном человеке. Затем я приду, и мы займёмся дальнейшей твоей подготовкой к, ожидающему тебя, ритуалу.

 Всё ещё не очень хорошо соображая, я послушно направился в тренировочный зал, где и старался, на протяжении первой половины дня, раздробить все части тела моего терпеливого соперника. Ему удалось выстоять перед шквалами атак, обрушившихся на его многострадальное тело, а вот голова не устояла на массивном корпусе, отлетев и расколовшись на несколько кусков гранита.

 С некоторым удовольствием я подумал, как же отреагирует учитель на такой плодотворный результат действия своих снадобий, но был разочарован. Войдя в зал и поклонившись духу Люй Дун-биня, покровителя воинских искусств, он сказал, что предполагал сменить этого человека на более мощного, достойного быть помощником настоящему мастеру боевых искусств, каким должен быть будущий настоятель. «Но, видно, придётся повременить с заменой» - сокрушённо добавил наставник.

 На следующее утро я уже старался не обращать внимания на содержимое чужих мисок, готовясь к неожиданностям в своих, но в них было не много изменений. Набор блюд был тот же, только количество содержимого уменьшилось на один – пять горошин, пять зёрен, пять зубцов чеснока. Но, так как живот мой был абсолютно пуст, ведь, со вчерашнего утра, в него вливалось только много воды, которой тело пыталось погасить бушующий внутри пожар, то эффект воспламенения внутренностей был ещё более безжалостный.

 Очередной кувшин терпкого отвара, вылитый внутрь, в надежде посеять там иллюзию полноты и я снова в зале, наедине с, ожидающим меня в тиши и прохладе, безголовым великаном. Конечно, надо внести некоторые уточнения, ведь громадным он мне казался, пока я сам был ещё подростком. Последнее время, до вчерашнего происшествия, его рост превосходил мой на высоту отсутствующей головы, которой он лишился в результате моего прыжка вверх с полным поворотом и контакта с левой пяткой. Сегодня мы начали поединок, будучи одинаковы по росту, но он всё ещё значительно превосходил меня по толщине, а, к приходу наставника, его живот был также втянут, как и мой.

 Каждое следующее утро встречало меня уменьшающимся количеством содержимого мисок, но действие его на меня не ослабевало. На четвёртый день я разнёс в пух и прах последние остатки сопротивляющегося  карлика, достигающего в начале занятия только уровень коленей. По причине неравенства нашего роста, мне приходилось всё время борьбы провести в очень низких стойках, почти касаясь копчиком поверхности пола. Такое обильное применение стоек «наездника», «леопарда», «кувыркающегося дракона» и «змеи, скользящей в траве», привело в негодность мои самые крепкие штаны, поэтому учителя я встретил в наряде без одной штанины, оголённым по пояс и покрытым толстым слоем пыли и крошек, вперемешку с ручейками струящегося пота.

 «Хорош, ничего не скажешь. Внушаешь уважение проделанной работой, особенно, по уничтожению штанов. Но, вместе с тем, надо отметить, что, кажется, возникла потребность в смене партнёра для тебя. Придётся позаботиться о поиске достойного соперника.

 Вычисти зал от остатков, хорошо послужившего тебе, приятеля, поработай в водопаде над птичьими стойками, потому что, на мой взгляд, сегодня им трудно было найти применение и, после этого, я жду тебя в зале Лотоса Тай Цзы.»

 Основная часть ритуала началась глубокой ночью, накануне дня рождения.

 Когда я вышел из внутренних помещений монастыря, ведомый настоятелем, на террасе полыхала дорожка огня, по дуге соединяющая монастырь с храмом. Она была создана из двух параллельных полос перекрученных жгутов горящего тростника. На равных промежутках внутри неё были проложены перекладины, соединяющие оба края, и возле внешней стороны каждой из них стоял на коленях, согнувшись в поклоне, один из братьев. Так как на этот момент братьев в монастыре было девять, на дорожке было соответствующее количество пылающих ручейков, через которые я должен был перешагнуть в моём шествии к дверям храма.

 Идя в коридоре огня и перешагивая, периодически возникающие на моём пути, поперечные барьеры пламени, я незаметно достиг входа в храм, который представлял собой пылающую, потрескивающую и рассыпающую искры, огненную арку. Мало того, с двух сторон дверного проёма торчали длинные лезвия клинков, отражающие на своей поверхности игру языков, разыгравшегося на ветру, пламени.

 Сейчас я с благодарностью вспомнил шестидневное иссушение тела, устроенное настоятелем для меня потому, что в обычном состоянии тела, я бы, наверняка, оставил клочки мяса на кончиках мечей, настолько узкий просвет они оставляли для моего входа.

 Просочившись внутрь храма, я был встречен всепоглощающей темнотой, лишившей меня, особенно, после наружного ослепления, какой-либо ориентировки.

 Пришлось перейти на энергетическое видение, чтобы пройти вглубь зала между, наклонёнными в разные стороны, стволами сухих деревьев, не набив шишек. Самое неожиданное в этом испытании было то, что на каждом стволе, между торчащих сухих веток я увидел крупных змей, приготовившихся ужалить меня. Их раздражение было столь велико, что они бросались на меня, даже не дожидаясь приближения вплотную. Это позволяло мне успевать реагировать, раздавая во все стороны шипящие змеиные приветствия, сопровождаемые энергетическим благословлением, после которого они замирали, только мельтеша кончиками раздвоенных языков во все стороны.

 В глубине зала, возле алтаря стояли два огромных глиняных сосуда, наполненных жидкостью. Присмотревшись внимательней, я понял, что это была вода из нашего священного «источника светлых помыслов» и немного успокоился. В центре алтаря лежал какой-то длинный предмет, излучающий очень интенсивный поток энергии. Его действие не было угрожающим, а скорее, умиротворяющим. Веяло какой-то отрешённостью, внутренним сосредоточением и силой.

 Поклонившись и вознеся благодарность Дао и бессмертным, я сел перед алтарём и приступил к ритуалу внутреннего очищения, который мы выполняем всякий раз, оказавшись в храме.

 Постепенно вокруг меня расположились остальные братья, вернувшиеся с террасы, также присоединившись к энергетической работе. Когда же энергия храма стала чистой, подобно той, которая излучалась из сосудов с водой, настоятель торжественно провозгласил появление нового поводыря для сопровождения идущих по Пути. Затем, омыв каждую руку в одном из кувшинов, он взял объект, лежащий на алтаре, и передал его мне.

  Оказалось, что это посох странствующего даоса, бывший, одновременно, священным жезлом – символом власти Дао над миром вещей. Древняя сила, спящая в нём, защищает его владельца от всех нежелательных проявлений Дао в мире, где он живёт.

 - Ну и, кроме того, он может служить прекрасным оружием, потому что создан из материала необычайной прочности – добавил, смеясь, настоятель. – Меня он выручал множество раз. Надеюсь, что и тебе, настоятель Юй, он будет служить также верно.

 Церемония продолжалась всю ночь и завершилась на рассвете заключительным омовением солнечной энергией на террасе, затем, общим шествием к водопаду и девятикратным проходом в его потоках.

 Последняя часть ритуала смыла с нас усталость, наполнила радостью жизни и ощущения прикосновения Дао к сердцу каждого из нас.

 Дорога возвращения в монастырь была наполнена смехом, поздравлениями настоятеля Дэ с началом заслуженного отдыха и пожеланиями настоятелю Юй выбирать более лёгкие и приятные участки Пути для своих последователей.

 Придя в монастырь мы, не задерживаясь, чтобы сменить, начинающую высыхать одежду, ввалились на кухню и устроили настоящую пирушку.

 Правда, меня опять ждало некоторое разочарование потому, что наставник не рекомендовал мне разделить с остальными изобилие еды, а ограничиться только блюдом, специально приготовленным для меня. Им оказалось три небольших гриба в миске  бульона. И всё!

 Вокруг совершается настоящее уничтожение аппетитных, источающих сногсшибающие ароматы, блюд, с вышибающим слюну и слёзы чавканием и причмокиваниями, а у меня – исчезнувшая в мгновение ока, похлёбка, а, затем, только пустая миска, да заботливое внимание наставника…

 Правда, за время ничего-не-делания, в гуще всеобщего пиршества я смог проработать молчаливый совет, данный триграммой, найденной на дне миски. Это оказалась триграмма огня и она ещё раз напомнила прошедшую ночь с элементом огня, выступившим, как основной, в ней.

 Праздничный обед показался мне самой трудной частью церемонии, и я мысленно пообещал своему преемнику из далёкого будущего, что избавлю его от такой несправедливости.

 Но затем жизнь стала наполняться более светлыми красками, потому что через каждый час наставник наполнял мою миску всё более вкусными бульонами, а в полдень предложил даже варёную голову небольшой рыбёшки.

 Солнце стало клониться к западным вершинам, когда обед, начавший было плавно перетекать в ужин, был прерван громкими звуками огромных барабанов.

 Отяжелевшие, но ещё способные двигаться, мы выскочили на террасу. Звуки продолжали возноситься из долины подножья горы. Заглянув в пропасть, мы обнаружили совершенно неожиданное зрелище четырёх чёрно-жёлтых демонов, держащих на плечах какой-то объёмный тюк и несколько маленьких рыжих демонят, колотящих в барабаны.

 Обнаружив, что им удалось-таки привлечь наше внимание, они попросили позволения подняться к нам, чтобы смочь выполнить поручение матери-волшебницы.

 Уже довольно давно мы встречались, в последний раз, с представителями тёмного мира, и я даже как-то забыл об их существовании.  Появление таких неожиданных гостей отрезвило братьев, большинство которых никогда ещё не видело демонов во плоти, а тем более, предлагающих принять их.

 Настоятель велел нам спустить вниз лестницу и помочь гостям подняться. Наша помощь, в общем-то, даже не понадобилась. Неожиданно быстро они вскарабкались, прямо-таки взлетели, на террасу и оказались четырьмя гигантами, почти вдвое превосходящими меня по росту, окружёнными другими, немного меньшими, но тоже довольно внушительными.

 Обратившись к настоятелю, они передали приветствия матери-волшебницы и членов клана Дан нашему монастырю, а также приветствия клана Чжу одному из их потомков, день рождения которого пришёлся на сегодня.

 Нимало не смущаясь, настоятель поблагодарил посланников и попросил их перенести тюк, который они продолжали держать, в помещение, которое он им укажет.

 Он двинулся внутрь монастыря, демоны - за ним, а замыкали шествие мы, ничего не понимающие и сгорающие от любопытства.

 Путешествие было, к счастью, недолгим, а то бы наши предположения и фантазии совершенно стали бы неправдоподобными. Все вошли в зал  наших тренировок и, к моему и, я думаю, к всеобщему изумлению, демоны поставили и развернули громадную статую война. Устойчиво стоящий в широкой воинственной позиции, с ногами, влитыми в глыбу серебристо-серого камня, с руками, объединёнными в пробивающем полуударе-полузащите, с обтекаемой позой тела, он излучал мужество, величие и красоту.

 Мы все дружно ахнули при виде такого гостя. В нём чувствовался мастер поединка, ощущался колоссальный опыт – так великолепно были выбраны им детали положения тела и рук. Он приглашал тебя попробовать твои силы в поединке с ним, не помериться силами, потому что очевидно было его превосходство, а просто приложить то, чем ты располагаешь, в надежде, что это не слишком разочарует такого соперника.

 Мы ходили вокруг, и казалось, что он обводит нас оценивающим взглядом, выбирая достойного партнёра, и, кажется, не находит.

 Один из гигантов-демонов объяснил, что это – подарок клана Чжу своему потомку. Этот воин служил партнёром в освоении боевых искусств многим поколениям демонов, в том числе и отцу именинника.

 Клан прослышал об успехах потомка на светлой половине мира, радуется за него и надеется когда-нибудь, в будущем, продолжить знакомство с ним.

 Демоны и мы обменялись глубокими поклонами, мы (словами настоятеля Дэ) выразили нашу благодарность и признательность, после чего посланники другого мира исчезли.

 - Настоятель Юй – обратился ко мне наставник. – Ты получаешь подарок на первый день рождения, достойный огромного восхищения. Я слышал об этом воине, но никогда не видел. Говорят, что он несокрушим, что иногда, в ритме своей внутренней жизни, он меняет позиции и положения рук. Рассказывают ещё много всяких чудесных историй, но я не знаю, где в них заканчивается правда и начинается выдумка.

 - Самое важное во всём этом, что у тебя есть теперь спутник твоих поисков совершенствования, соратник, близкий тебе по духу, а также, способный выдержать любой натиск твоего пыла и настроения.

 - Мы тебя поздравляем и дарим тебе нашу дружбу и братство в твоём Пути, который будет нашим!

 Со слезами на глазах я обнял наставника, спрятав его голову где-то на груди, и долго стоял так, уйдя вглубь моей судьбы, разворачивающейся передо мной.